Газета Завтра Газета - Газета Завтра 399 (30 2001)

Наибольшего эффекта искажение информации достигает при разрушении привычной русскому человеку формы общения — диалога. Диалог — вопрос и ответ на него — дает возможность и тем, кто разговаривает, и тем, кто их слушает, анализировать, сомневаться, думать. Монолог же — когда один говорит, а другие его только слушают, — в обычной жизни возможен чаще всего в ситуациях, когда говорит старший, начальник, руководитель, учитель, родитель, хозяин, словом, авторитет, которого принято не перебивать, которому будет лучше не возражать, с которым себе дороже спорить. И вот телевизионная ситуация как раз такова, что мы, зрители, не можем возразить глаголящему нам с экрана, мы принуждены только слушать его, как будто он — наш отец или учитель, начальник или хозяин. Хотим мы того или нет, но благодаря телемонологу у большинства зрителей вырабатывается привычка, даже потребность слушать и автоматически соглашаться с тем, что вещает ему с экрана говорящая голова. Слова говорящей головы с экрана кажутся всегда весомее и значительнее слов рядом живущих людей, будь они стократ умнее телевизионных вещателей, ведь с умным соседом можно поспорить, можно даже в ухо ему дать, чтоб шибко не умничал, а с экранной головой, пусть даже наипустейшей, не поспоришь, в ухо не заедешь. Вот психологическая причина высоты экранного пьедестала, создающего культ из любой серости. Увеличительная телелинза умножает объем мозгов и значимость слов всякого, на кого умело наведена. Волшебная линза из моськи делает слона, из лилипута — гулливера. Малорослые шахраи и лукины, рыбкины и лужковы с такими же малорослыми, под стать себе, блеклыми мыслями с помощью волшебной линзы предстают на телеэкране могутными, авторитетными, неукротимыми златоустами.

Технологи, придумывающие специальные акции информационного террора, применяют особые приемы давления на человека. Мы ведь в обыденной жизни редко слышим команды, а телевизор одну за другой вколачивает их, как гвозди забивает в наши головы: покупай дубленки, пей кофе, выбери меня, раздави гадину… Телевизор шантажирует: "заплати налоги, и спи спокойно", а то и вовсе угрожает, запугивает: "голосуй, а то проиграешь". Ежедневно, включая телевизор, люди подвергают себя словесному насилию, в полной мере подпадающему под статьи Уголовного кодекса Российской Федерации за принуждение, угрозу, шантаж, запугивание. Это прямое причинение человеку вреда, и неважно, что одним лишь словом. Законодательство признает это как уголовное деяние, но, к сожалению, только в тех случаях, когда подобные действия совершает частное лицо против частного лица. За массовое телезапугивание, общероссийский телешантаж, всенародное телепринуждение никто ответственности не несет, хотя эти деяния преступны и по целям, и по результатам своего воздействия. Взгляните на самодовольные лица "политтехнологов" — на Павловского, Киселева, Ослона, Сванидзе… Это они решают, чем закончатся следующие президентские выборы, кто станет губернатором в той или иной Сибирской области, одобрит ли народ продажу земли или ввоз ядерных отходов. Они сегодня через средства массовой информации повелевают народом и убеждены, что если поступит заказ (и будет хорошо оплачен, разумеется), то завтра население заставят поверить в необходимость массового ввоза в Сибирь китайцев — свои ведь, русские, мрут как мухи. Или вовсе запрограммировать сибиряков на выход из России, отдельным ли государством, а лучше в составе США — там сытней, свет и воду не отключают и зимой отапливают дома.

Технологи информационного террора (политтехнологи, как они себя гордо именуют) способны искажать правильное, с позиций добра и истины, совести и справедливости, восприятие людей и событий. Так нам состряпали уже новую историю России — "как это было"! В этой "истории" национальные герои, вожди, правители России — непременно злодеи и сумасшедшие, особенно ненавистны Иоанн Грозный и Иосиф Сталин, образы которых, как печатью, запечатаны словесным приговором: паранойя, сумасшествие. Царь великой воли и мужества Николай II, больше двух десятилетий сохранявший Россию от великих потрясений, с неистовой злобой именуется у виртуальных летописцев кровавым и слабовольным, а измена и заговор против него величаются Великой бескровной Февральской революцией. Победы Отечества выставляют поражениями, и Куликовская битва, мол, татарского владычества не уничтожила, и на Бородинском поле еще неизвестно — кто кого побил, и в Великую Отечественную столько людей положили, какая, мол, после этого победа... А человеческому стаду и ни к чему Великая История, ему вообще не нужна память о прошлом, ему никакая память не нужна, ведь память не дает человеку оскотиниться, а потому уничтожение памяти — важнейшая задача нейролингвистов-психоманипуляторов, определяющих стратегию информационных войн.

В борьбе с национальной памятью очень важна передозировка информации, перенасыщение словом. Человеческая память небезгранична. Наша память веками приучена вбирать в себя только необходимое — в быту, в работе, в духовном становлении. И когда в человека впихивают, вбивают, грузят тонны информации, ему не нужной, праздной, глупой, тогда память рушится под непосильной ношей "вестей", отказывается служить человеку в разумном осознании настоящей жизни, в понимании подлинных событий. Лужков в 93-м приказывал стрелять в народ? Не помню, пусть он снова будет мэром. Жириновский — извращенец? Нет, не помню, пусть принимает законы. Уходит осмысление жизни, бытие человеческое превращается в одни рефлексы, которые культивируют телескотоводы, все время рекламируя объедающихся, упивающихся, наслаждающихся жизнью идиотов, которым стремится уподобиться легковерное большинство.

На информационной войне умеют убивать и убивают наше национальное сознание. Уродуя само мышление народа, нейротехнологи вживляют в него ложные, вредоносные, болезнетворные для нации идеи в виде навязчивых словесных матриц — такие убийственные, как "лишь бы не было войны". Следа бы не осталось от России, дозволь она своим вождям вооружиться этим лозунгом. Вы только представьте себе Александра Невского, Петра I, Суворова или Жукова с этими словами на устах. Иноземцы давно бы стерли нас в пыль, а землю нашу растащили по своим огородам. В наши головы вживляют философию терпимости и покорности: бедствуй, страдай, недоедай, мерзни, умирай, но терпи, русский человек, лишь бы не было войны. Отказ от силы, отказ от вооруженного сопротивления враждебному миру разложил армию. В офицеры уже шли не Отечеству служить, а за высокими окладами. Взгляните на арбатский генералитет — ребята, что надо, как на подбор: малорослые, краснощекие, косопузые. Отказ от военной доктрины разрушил и национальный тип семьи. Коли войны не будет и ребенку до старости родителей опекать, стало быть, и детей много не надо, не так, как в старину: одного сына — Богу, другого — Царю, третьего — отца с матерью кормить. А без войны хватит и единственного, чего мучиться, рожать, нянчить, не досыпать, на прокорм зарабатывать. А потом, как единственного сына в армию отправлять, только и надежда — лишь бы не было войны...