Петр Болотников - Последний круг

Мы жили в Сочи, а ленинградцы в Пицунде. Ребята рассказывали, что Женя Жуков твердо решил наконец стать чемпионом страны. Он готовился серьезно, как никогда. Взял напрокат велосипед с мотором и каждый день гонял из Пицунды на птицеферму. Там покупал курицу пожирнее, привязывал ее к седлу и громыхал на своем веломоторе до Пицунды. Потом собственноручно отрубал курице голову и варил себе бульончик.

Ну думаю, сейчас бороться с Женей будет трудно. Однако, хорошо зная впечатлительность Жукова, я раз и навсегда внушил себе, что выиграю у Жени всегда, при любых обстоятельствах. Утром нам бежать, а вечером говорю я Жене: «Если поведешь меня завтра, покажем хороший результат. И серебро будет твоим, это точно!» Он возражает: «Тебя поведешь, а на финише ты у меня выиграешь. Нет, уж лучше я сам по себе, я тоже хочу быть чемпионом!» — «Ну, Жуков, — говорю, — берегись. Так был бы вторым, а теперь и в тройку не попадешь!»

Ушел он бледный, весь в сомнениях. Думаю, полночи ворочался.

— Разве это этично? Надо на дорожке выигрывать, а не в гостинице. Ногами, а не языком.

— Ничего плохого не вижу. Правил я не нарушал, поделился с человеком мыслями о предстоящем забеге. Ну а если говорить серьезно, то у чемпиона нервы должны быть покрепче. Пять минут поговорили — у него уже коленки дрожат.

— Все равно не нравится мне такой разговор.

— Тем не менее он состоялся. Что было, то было. На следующий день был сильный ветер, бежать тяжело. Но я оторвался от всех. Бежал один в хорошем темпе. 29.06,8 — приличный результат.

— А Жуков?

— Третьим пришел.

…Зимой и весной нога давала о себе знать. Лечился я аккуратно, а тренировался очень осторожно. В начале сезона пропустил несколько соревнований. Но потом выступал успешно. Выиграл обе дистанции на весеннем матче, позднее установил всесоюзный рекорд на короткой для меня дистанции — 3 тысячи метров — 8.00,8. Это было в Варшаве на Мемориале Кусочинского. В интересной тактической борьбе с Артынюком и Гансом Гродоцки из ГДР прошел забег на Мемориале Знаменских. Мне удалось победить.

Очень большую ответственность чувствовал за свое выступление в матче СССР — США. На этот раз он проходил в Филадельфии. Мы с Артынюком выступали на 5 тысяч метров во второй день. А в первый бежали Десятчиков и Пярнакиви.

Этот забег стал уже легендой. Но расскажу о нем так, как он представлялся мне. Ребята стартовали в самую жару — 33 градуса в тени. Воздух был как в парной. Такая влажность, что выстиранная майка сутки висела и не просыхала. От металлических трибун жар шел, будто от печки. Бежать, конечно, очень тяжело. Но все было нормально до седьмого километра. Наши понемногу уходили американцы — Труэкс и Сот отставали.

Надо сказать, что «десятка» была последним видом первого дня соревнований. А счет уже был 75:73 не в нашу пользу.

И вот на седьмом километре происходит странное. Сот, уже порядком измотанный, вдруг делает невероятный рывок, обходит Хуберта, а потом и Леню. На что он рассчитывал, сказать трудно. Потому что при жаре и влажности, которая была тогда в Филадельфии, один, даже короткий, рывок моментально приводил организм в нерабочее состояние. Видно, этот Сот от жары совсем обезумел. Хорошо рассуждать сейчас, а тогда этот рывок мог показаться опасным. Все-таки на первом матче американцы отняли у нас очки. Вот Пярнакиви и решил не отпускать Сота. Он бросился за американцем, догнал его. А тот покачался немного и упал. Тут же носилки — в госпиталь. Вообще, в тот день на стадионе носилки были самым популярным транспортом. С трибун то и дело уносили зрителей, получивших тепловой удар.

Десятчиков помучился немного и финишировал первым. А Пярнакиви оказался в тяжелом положении. Рывок доконал Хуберта, но он не позволил себе сойти. Особенно тяжело ему было на последней прямой. Он пробежал ее за минуту! Сто метров за минуту! Его бросало из стороны в сторону, он высоко поднимал колени и молотил ногами дорожку, не продвигаясь вперед. Трибуны были в ужасе. Такой нечеловеческий борьбы никому еще не приходилось видеть на беговой дорожке. Хуберт все же финишировал. Судьи тут же в клочья разодрали его майку — на сувениры. Труэкс был третьим тоже потерял сознание после финиша.

Надо признаться, на нас с Артынюком этот бег произвел тяжелое впечатление. Мы понимали, что на следующий день могли оказаться в положении Пярнакиви.

Нас пугали Деллинджером. Говорили, что он в отличной форме. Но мы с Артынюком легко убежали от него, выиграли у американца полминуты. Темп был ровный и мучиться не пришлось. На финише мы с Саней даже ускорились, и я у него выиграл грудь.

Не стану рассказывать подробно, но концовка сезона прошла хорошо. Я выиграл на матче с Польшей, потом на матчах с ФРГ и Великобританией. Две победы одержал в финале II Спартакиады народов СССР.

В ту осень еще одна важная победа была. В Осло встретился с Гордоном Пири.

Конечно, вершиной для Пири был 1956 год, когда он установил мировой рекорд и соперничал с Куцем. Но и перед Римом этот англичанин был очень опасен. На Британских играх Пири стал чемпионом на 1500 метров, это говорило о многом. Он усердно тренировался на стайерских дистанциях и, помню, заявил: «Результаты 13.30 и 28.20 вполне возможны. Это услуга, которую я собираюсь оказать легкой атлетике». Напомню, что оба результата были выше мировых рекордов.

Разумеется, здесь не обошлось без звона, который обожал этот Пири, но и основания для таких заявлений у англичанина были. Не назову точных цифр, но помню, что перед Римом Пири показывал очень высокие результаты. Да и возраст его был в ту пору вполне подходящим для стайера. Пири на год моложе меня.

О его спортивном пути в свое время много писали, потому что этот путь был необычным. Бегать Гордон начал лет с шести, а в десять участвовал в кроссе на 6 миль. Даже сейчас так не бегают, хотя и известно, что ребенок — это потенциальный стайер. А в те времена даже сторонники ранней специализации в спорте упрекали родителей Гордона в бесчеловечном отношении к ребенку. Говорили о возможном инфаркте, сердечной недостаточности, нервном и физическом истощении. Но ничего этого не было. Пири рос здоровым парнем, тренировался регулярно. Вообще, надо отдать ему должное — трудолюбивым бегуном был Пири. В возрасте, когда я еще не думал, не гадал, что стану бегуном, Пири ежедневно тренировался по 3–4 часа, мировой рекорд на 6 миль установил.

К Олимпиаде в Мельбурне у него был стаж беговой работы почти двадцать лет. Представляешь, какая это база выносливости! Не помню случая, чтобы у Пири были травмы — тоже результат многолетних тренировок. И скорость у него отличная: перед Мельбурном повторил мировой рекорд на 3 тысячи метров, перед Римом стал чемпионом Британских игр на «полуторке». Единственное плохо — «звонил» много. И по делу, а чаще всего без дела. Дошло до того, что он даже на Куца наговаривать начал. Этого ему не простили. Испортил он память о себе.