Сергей Кремлёв - Если бы Берию не убили... Вечная память!

В 1954 году земли Киевщины, Смоленщины, Полтавщины, Харьковщины, Орловщины, Курской, Брянской, Белгородской, Сумской и многих других областей России и Украины, не говоря уже о землях Белоруссии, всё ещё несли на себе ужасные отметины войны. Изношенный парк машин, нехватка рабочих рук, явно недостаточное строительство…

И вот вся та техника, все силы и кадры, которых так не хватало для сельского хозяйства европейской части Союза, валом повалили за тридевять земель — в необжитые пустынные степи.

В 1954–1955 годах в районах освоения целины было создано 40 крупных машинно-тракторных станций (МТС), куда было направлено 120 тысяч тракторов (в 15-сильном исчислении) и 23 тысячи комбайнов. В 425 новых совхозов поступило 136 тысяч тракторов (в 15-сильном исчислении) и 55 тысяч комбайнов.

6 ноября 1951 года Л. П. Берия в своём докладе на торжественном заседании Моссовета сообщал:

«Сельское хозяйство ежегодно получает от государства большое количество новейших машин. В текущем году оно получит 137 тысяч тракторов в переводе на 15-сильные, 54 тысячи зерноуборочных комбайнов, из них 29 тысяч самоходных, а также два миллиона других сельскохозяйственных машин и орудий».

Сопоставляя «целинные» цифры с цифрами общесоюзного производства сельскохозяйственной техники, можно понять, что «целинные» коррективы директив XIX съезда фактически взрывали эти директивы! К чёрту летели тщательно взвешенные планы…

Да, дела с государственными заготовками в СССР в 1953 году сложились не лучшим образом. Но всё было не так уж и катастрофично! В целом уже в 1950 году в СССР было произведено 81,2 миллиона тонн зерновых, и даже в 1945 году — 47,3 миллиона тонн (в 1940 году — 95,6 миллиона тонн, при этом в 1941 году, если бы не война, сбор явно перевалил бы за 100 миллионов тонн, без всякой целины).

Разумная линия была, повторяю, ясна — ускоренно восстанавливать традиционные районы зернового производства при всемерном повышении там урожайности (что, собственно, сталинскими директивами на пятилетку и предусматривалось). Вместо этого с 1954 года 350 тысяч юношей и девушек, получив путёвку комитета комсомола, уезжали «на освоение целинных земель».

За 1954–1955 годы по СССР было распахано 33 миллиона гектаров новых земель, из них 18 миллионов — в Казахстане.

В 1954 году Казахстан дал 250 миллионов пудов (4 млн т) зерна — на 150 миллионов пудов (2,4 млн т) больше, чем до этого. Прибавка, которую вполне могли дать традиционные районы зернового производства, если бы хрущёвцы их не «ободрали» в пользу целины.

1955 год был на целине неурожайным. И лишь в 1956 году Казахстан «дал стране первый казахстанский миллиард пудов хлеба», то есть — 16 миллионов тонн. При этом за два года посевные площади были доведены до 27 миллионов гектаров.

Простая арифметика показывает, что средняя урожайность в Казахстане была «аховая» — примерно 6 центнеров с гектара.

Директивами съезда предусматривалось повышение урожайности в Северо-Восточном Казахстане до 15–16 центнеров и на орошаемых землях до 24–26 центнеров, но, во-первых, — к 1959 году, а во-вторых (и это — самое существенное) — на принципиально меньших посевных площадях!

Русское и украинское село недополучало жизненно необходимого, а в «целину» продолжали вкладываться огромные средства. Вместо восстановления исстрадавшихся, разорённых войной и оккупацией русских, украинских и белорусских сёл началось строительство целинных посёлков у чёрта на куличках. В Казахстане и Сибири строились новые шоссейные и железные дороги.

Особенно сильно такое неожиданное, незапланированное ранее перераспределение общесоюзных средств било по русскому селу. И сегодня можно уверенно утверждать, что антинародная и асоциальная политика брежневщины в отношении «неперспективных сёл» имела свои истоки в «целинной эпопее» хрущёвщины.

Вот цифры валового сбора зерна в СССР по годам: 1950 г. — 81,2 млн т; 1951 г. — 78,7 млн т;

1952 г. — 92,2 млн т; 1953 г. — 82,5 млн т; 1954 г. — 85,6 млн г, 1955 г. — 103,7 млн г, 1956 г. — 125 млн г, 1957 г. — 102 млн т; 1958 г. — 134,7 млн т; 1959 г. — 119,5 млн т; 1960 г. — 125,5 млн т.

А вот цифры по урожайности в центнерах с гектара: 1949 г. — 6,9; 1950 г. — 7,9; 1951 г. — 7,4;

1952 г. — 8,6; 1953 г. — 7,8; 1954 г. — 7,7; 1955 г. — 8,4; 1956 г. — 9,9; 1957 г. — 8,4; 1958 г. — 11,1; 195 г.; 1959 г. — 10,4.

Как видим, в целом плановое задание директив по увеличению производства зерна было выполнено: вместо 81,5 миллиона тонн в 1950 году в 1959 году было произведено 119,5 миллиона тонн, то есть почти в полтора раза больше.

Однако все намётки директив по урожайности были сорваны. А это означает, что рост производства зерна был обеспечен не за счёт интенсивного, как предусматривали сталинские директивы, а за счёт хрущёвского экстенсивного развития зернового производства.

Сталинский план должен был заложить прочную базу для нового мощного подъёма села.

Перспективный подход Берии — если бы он остался жив, обеспечил бы развитие советского сельского хозяйства по сталинскому плану.

Хрущёвские коррективы этот план угробили.

Показательно, что упоминавшийся в предыдущей главе антисоветчик Пётр Вагнер в 2004 году написал о целине, которая была хрущёвской, а позднее — брежневской «гордостью», как о символе «идущего в тупик коммунистического эксперимента». Мол, целина «сначала спасла СССР от серьёзных проблем с недостатком продовольствия, однако через несколько лет сама стала тяжело решаемой проблемой».

Увы, возразить здесь нечего.

Да и незачем.

После убийства Сталина и расправы с Берией в 1953 году, после доклада Хрущёва о культе личности «под занавес» XX съезда в 1956 году и после политического убийства хрущёвцами Молотова, Маленкова и Кагановича в 1957 году Советский Союз действительно шёл (а точнее — его подло вели) в тупик и затем — в пропасть.

Но это было не логическим результатом «коммунистического эксперимента», а результатом комплексного плана постепенного разрушения социализма. И хрущёвские волюнтаристические коррективы сталинских директив были одной из частей этого подлого плана.

Впрочем, эта моя книга — всё же о другом. А именно о том, каким могло быть развитие СССР при живом, а не убитом Берии.

Вот и посмотрим, каким курсом мог бы повести страну Лаврентий Павлович Берия, если бы его не убили.

Есть все основания утверждать, что Берия, останься он жив, обеспечил бы важнейшую политическую реформу, задуманную ещё Сталиным, — перенос центра государственной власти из партийных в советские органы.

Политическая система Советского Союза накануне его развала в 1991 году основывалась на «руководящей и направляющей роли КПСС», которая была закреплена конституционно — в знаменитой 6-й статье Конституции СССР.