Сергей Кремлёв - Если бы Берию не убили... Вечная память!

А вот тут и возникала закавыка!

Предложить товарища Л. П. Берию? Но ещё один грузин на высшем посту в СССР смотрелся бы не лучшим образом — при любых его выдающихся деловых качествах. Поэтому новым предсовмина Сталин мог бы, по согласованию с Берией, назначить или Маленкова, или Булганина при первом зампреде Берии, передав Берии также пост министра объединённого МВД (МВД + МГБ) СССР.

Новое положение Сталина как официального главы Советского Союза сразу же, во-первых, автоматически переносило бы центр власти из партийных органов в органы Советской власти. Во-вторых, новое, но по-прежнему высшее руководящее положение Сталина позволило бы провести реформу высшего руководства СССР наиболее безболезненно.

При этом, например, Маленков, будучи предсовмина, мог бы остаться и секретарём ЦК — прецедент имелся в лице самого Сталина.

На Пленуме ЦК 2 марта Сталин мог бы утвердить и особые полномочия — до созыва сессии Верховного Совета СССР, новой руководящей тройки (Л. П. Берия, Г. М. Маленков и Н. А. Булганин), реально созданной в начале 1953 года (я это не раз в своих книгах подчёркивал).

В перспективе же разумным для будущего СССР и КПСС вариантом было бы фактически официальное утверждение руководящего «тандема» в лице Маленкова и Берии, где Берия сидел бы позади Маленкова, но вовсю крутил бы педали. Такой «тандем» при «тренере» Сталине мог бы везти и везти страну в светлое будущее. Причём — везти даже после смерти «тренера».

Хрущёв после сталинского Пленума 2 марта остался бы, скорее всего, ещё на какое-то время секретарём ЦК, но утратил бы пост первого секретаря Московского комитета партии — провалы Московской области именно в сельском хозяйстве, специалистом по которому считался Хрущёв, становились всё более очевидными. Так или иначе, звезда Хрущёва начала бы закономерно закатываться.

Но сталинский Пленум ЦК 2 марта не состоялся. А смерть Сталина смешала все планы — кроме тайных планов врагов СССР и социализма.

Впрочем, в 1953 году в запасе у эпохи ещё оставался Берия.

Так в каком направлении пошла бы Россия, если бы новым «капитаном» (или, по крайней мере, «лоцманом») советского державного «корабля» оказался он — великий менеджер социализма?

Что было бы с нами, если бы Берию не убили?

Или, перефразируя вопрос Хрущёва, заданный им 1 ноября 1957 года, — если бы партия смогла принять лидерство Берии, куда бы тогда пошли мы?

На этот вопрос я и постараюсь в своей книге ответить. Причём я не склонен фантазировать, а предпочту обратиться к цифрам и фактам как к базе логически и исторически состоятельного анализа вопроса. О виртуальном СССР Берии я буду писать, исходя из реальных действий реального Берии в 1953 году и ранее.

Антиисторические же досужие фантазии оставляю фальсификаторам истории, об одном из которых напомню читателю чуть позже — в главе первой.

Здесь же, завершая небольшое своё предисловие, скажу, что Берия действительно стал упущенным шансом России. И дело не в том, что всё было бы «завязано» на одного, очень крупного, талантливого и деятельного человека.

Нет, живущий и находящийся на вершинах государственной власти Берия, как до этого Сталин, был бы полноправным объединителем поистине всенародных созидательных усилий. Он был бы могучим гарантом того, что в жизни России по-прежнему получают простор творцы, строители, инженеры и учёные, социалистические менеджеры и деятели социалистической культуры.

При этом Берия был ровно на двадцать лет моложе Сталина. В 1953 году Берии шёл всего-то пятьдесят четвёртый год, и он мог вполне дожить во главе СССР до возраста Сталина, то есть — до начала 70-х годов!

Руководя СССР, Берия стал бы естественным центром притяжения для всех здоровых социалистических сил в СССР, а это укрепляло бы СССР и делало бы СССР естественным центром притяжения для всех здоровых, антикапиталистических и демократических сил в мире.

Такое положение на какой-то период стало фактом и для СССР Хрущёва и даже — для СССР раннего Брежнева. Но оно не укреплялось ни Хрущёвым, ни Брежневым — при них СССР постепенно терял вначале внутренний темп, затем — международный авторитет, а затем — и устойчивые исторические перспективы.

При Берии же во главе СССР — я в том уверен — всё могло бы пойти иначе. Иначе как в СССР, так и в мире.

И история человечества во второй половине XX века могла пойти иными путями — не путями милитаризации и капитализации, а всё более — путями создания достойного для всех трудящихся глобального общества.

В этом смысле можно говорить о Берии, как упущенном шансе не только России, но и всего человечества.

В № 41 журнала «Новое время» за 1993 год — журнала вдрызг перестроечного в годы перестройки и до слюнявых брызг антисоветского в ельциноидные годы, появился некий материал. На страницах 34–38 журнала была опубликована «документальная фантасмагория» Леонида Млечина «Если бы Лаврентия Берию не арестовали…».

Отрывки из неё я впервые приводил в своей первой книге о Лаврентии Павловиче — «Берия: лучший менеджер социализма», но вот же, приходится к этой фантасмагории» обращаться ещё раз.

Начиналась она так:

«На закрытии XX съезда КПСС выступил Лаврентий Павлович Берия.

— Прежде всего, — сказал он, — я хотел бы всех нас поздравить с этим съездом. Это был съезд обновления… Времена, когда нарушалась социалистическая законность, когда попирались нормы партийной жизни, навсегда ушли в прошлое.

XX съезд был первым, на котором Берия выступал с отчетным докладом.

Когда ему было предоставлено заключительное слово, зал поднялся и долго аплодировал. Берия улыбался и делал рукой движение, означавшее, что он просит всех успокоиться и сесть. Но делегаты продолжали аплодировать, глядя на президиум, который тоже стоя приветствовал лидера великой страны…»

«Реконструкция» Млечина была не только исторически несостоятельной, но и психологически бездарной, потому что с трибуны «млечинского» варианта XX съезда Берия почему-то начал вспоминать — ни с того ни с сего — о временах весьма давних по отношению как к реальному хрущёвскому, так и к виртуальному бериевскому XX съезду. В 1956 году виртуальный Берия Млечина рассказывал делегатам XX съезда о том, что эти делегаты и так должны были хорошо знать, а именно — о том, как разворачивались события после смерти Сталина.

Над тем — с чего бы это Берия в 1956 году, да ещё в заключительном слове, стал вспоминать события 1953 года, Млечин, конечно, не задумывается.

Да и к чему?!

Горячее сырым не бывает, а к вонючему особо не принюхиваются. И Млечин упоённо «фантасмагорировал»: