Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6394 ( № 47 2012)

- "Художник и власть" - тема столь же бессмертная, как и тема любви[?]

- В 1920-е у советской власти появилась большая мечта - под любые гарантии вернуть трёх великих: Сергея Рахманинова, Игоря Стравинского и Сергея Прокофьева. И всё плохое, что раньше они говорили о большевиках, было решено забыть. Но Стравинский ни одного кривого слова о советской власти никогда не говорил, а вернуться отказался. И Рахманинов отказался. Согласился Прокофьев. Половину жизни композитор прожил за границей, где стал великим Прокофьевым, создав очень много вещей. И вдруг он решает вернуться в Советский Союз.

- Но ведь не сразу, пришлось долго уговаривать!

- Первый раз он приехал сюда на гастроли в 1927 году. При советской власти решили, что оркестрам не нужны дирижёры[?] Концерт состоялся в Большом театре, и был там Сталин, который сказал: "Прокофьев наш". После этого стали регулярно приглашать композитора на выступления в Россию, он написал музыку к советскому фильму "Подпоручик Киже", был приглашён на вакантную должность профессора Московской консерватории, на которую претендовал также и Арнольд Шёнберг, бежавший от нацистов, но утвердили Прокофьева. В 1935‑м Большой театр заказал ему балет "Ромео и Джульетта", и он принял решение окончательно вернуться. Основная моя идея в фильме заключается в том, что история балета, со всеми её коллизиями, и жизнь самого Прокофьева, которая так хорошо начиналась и так трагически закончилась, перекликаются: Ромео погибает от любви - Прокофьев погиб от любви к Родине[?] Орудием убийства была любовь. Но эмиграция - это большое несчастье. Приехали на Родину умирать Куприн, Горький, Цветаева, которая писала: "Там нам жить нельзя, а здесь нам жить невыносимо"[?] Кстати, у Прокофьева был большой литературный дар - изданы его тексты. Кроме того, он вёл дневник, но по возвращении в СССР решил записи не продолжать. Он потрясающе играл в шахматы - против Ойстраха и с Алёхиным - разносторонне одарённый человек! Был довольно юморной: "Неприятно после смерти лежать в земле или в виде пепла стоять на тумбочке. Когда умру - завещаю выставить мой скелет в музее и сделать надпись: "Друзья! Я очень рад, что вы здесь со мной!"

- И работа в кино - особая страница творчества[?]

- Конечно, и Прокофьева связывала огромная духовная и эстетическая дружба с Сергеем Эйзенштейном - помимо работы над фильмом "Иван Грозный". То, что Сталин увидел в образе опричнины там своих вассалов и запретил фильм, и начавшаяся вскоре после этого борьба с формализмом, от которой пострадали многие талантливые люди, и личные семейные переживания - всё это сошлось почти одновременно в жизни Прокофьева! Он думал, что, каким бы ни был режим в стране, сам он будет совершенно независим и свободен от всего внешнего. А жизнь показала, что тоталитарная система может очень многое разрушить, и человеческая личность перед ней бессильна и беззащитна. "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте".

- А какие ещё композиторы, кроме Прокофьева, отобраны вами в цикл?

- Мы привлекли нескольких режиссёров. И появились ленты о Девятой симфонии Бетховена (заключительная её часть, "Ода к радости" - сейчас гимн Евросоюза, а раньше была гимном расистов), Шестой "Патетической" симфонии Чайковского (это его последняя симфония, он продирижировал её и через две недели умер), Пятой симфонии Малера (в основе - его переписка с Фрейдом), "Временах года" Вивальди, "Фантастической симфонии" Берлиоза, "Болеро" Равеля. Пока семь фильмов. Не буду рассказывать всех перипетий, но меня интересовало всё, что связано с этой музыкой.

- Будет ли продолжение?

- Культурное пространство для авторского документального кинематографа в Европе сужается. Иногда мне кажется, что и то потепление, когда интерес к подобным картинам стал наиболее высоким, потихонечку проходит. Трагедия нашей жизни - документалистов - заключается в том, что мы когда-то приходили работать в кино художественное. Я же настолько доисторический, что ещё помню, что были в СССР кинотеатры, где показывали документальное кино. Человек приходил в зал, тушили свет и начиналось таинство. И я был воспитан, что во время таинства нужно сосредоточиться, молчать, переживать. Потом мы все оказались в этом проклятом ящике. Зазвонил телефон, заплакали дети, захотелось поесть[?] И таинства больше нет. Но есть такая вещь, которая называется рейтинг. Надо, чтоб было очень много зрителей. Странно даже предположить, что на Западе можно опубликовать книжку тиражом 3-5 тысяч экземпляров. Она же не станет бестселлером! Есть культурный интерес, а есть коммерческий. Фильм о Прокофьеве посмотрело 600 тысяч человек, пресса была комплиментарна. Можно считать, что это очень хорошо, а можно считать, что этого недостаточно - нужно, чтобы миллионы сидели и смотрели.

- Можно ли говорить о кризисе самого жанра?

- Авторский документальный кинематограф, безусловно, жив. Но подобные фильмы - для избранной публики, которой это интересно. Время засорило чистый жанр документалистики, который способен создавать произведения искусства. Ведь надо было 15 лет учиться, чтобы нам доверили персональную камеру и разрешили делать самостоятельную работу! Сейчас во всём мире существуют человек двадцать, которые могут считаться в этой профессии Мастерами. Мы затерялись в толпе многих, которые "что вижу, то и снимаю" - от живота и всё, что ниже. Такова наша спортивная жизнь в искусстве[?]

Беседовала

Арина АБРОСИМОВА

МХАТ – единственная его сцена

Горькая, невосполнимая утрата для всех нас. 20 ноября 2012 года закончился земной путь народного артиста России Константина Константиновича Градополова.

Более 70 лет пути артистического служения - жизнь, отданная без остатка, до самых последних дней любимому театру, единственной сцене в жизни Константина Константиновича Градополова - артиста Московского Художественного академического театра имени М. Горького.

Ступив на прославленную сцену в 1941 году юным отроком, Константин Константинович посвятил всю жизнь МХАТу, и творческая его биография полнится 154 ролями, среди которых роли в знаменитых спектаклях, вошедших в анналы истории Художественного театра, - Уолтер Гей в спектакле "Домби и сын" Диккенса, Лестер в "Марии Стюарт" Шиллера; современники артиста помнят и ныне его лорда Горинга в "Идеальном муже" О. Уальда, Шервинского в "Белой гвардии" М. Булгакова, Манилова в "Мёртвых душах" Гоголя[?]

Прощаясь с дорогим другом, коллегой, скажем себе: в нашем сердце навсегда благодарное восхищение вами, бесконечно дорогой Константин Константинович.