Юрий Поляков - Сто дней до приказа

Так уж получилось, что люди, далекие от литературы и не читавшие ни одной написанной мной книжки, заслышав мою фамилию, говорят частенько: «А-а, это тот Поляков, который армию разоблачил!» Иногда, правда, употребляются и ненормативные синонимы к слову «разоблачил». Увы, после выхода в свет в 1987 году в журнале «Юность» повести «Сто дней до приказа» за мной укрепилась репутация «хулителя» Вооруженных сил, и ничего с этим поделать нельзя. А ведь на самом деле мои отношения с армией гораздо сложнее, богаче и драматичнее, чем кажется на первый взгляд. Чтобы в этом мог убедиться и читатель, я решил собрать под одной обложкой все мои сочинения, касающиеся военной темы.

Кто интересуется поэзией, помнит, что начинал я в 70-е годы как поэт, считался перспективным, причем особенно критика ценила мои стихи, посвященные Великой Отечественной войне и армии. А за цикл «Непережитое» я даже получил в 1980 году премию имени Маяковского. Во-первых, жюри было искренне растрогано тем, что паренек, родившийся в 54-м, пытается своим мирным разумом освоить горчайший духовный опыт «стихотворцев обоймы военной». А во-вторых, на фестивале поэзии, проходившем в Кутаиси, имел место невольный, как теперь сказали бы, пиар. Разгоряченные молодым вином, два молодых поэта, я и Юрий Гречко из Краснодара, тоже сочинявший про армию, заспорили о художественном уровне какой-то строчки — то ли его, то ли моей. В результате образовалась шумная драка, унимать которую сбежалось все начальство. В общем, члены жюри были настолько очарованы нашей преданностью поэтическому призванию, доходящей до рукоприкладства, что дело кончилось не выговором по комсомольской линии, а премией. Во всяком случае для меня. Читатель найдет в этой книге тот давний цикл «Непережитое», а также стихи, сочиненные в армии и после возвращения на «гражданку». Кстати, встречаясь с читателями в воинских частях, я нередко обнаруживал мои стихи в «дембельских» альбомах, счастливые обладатели которых просили меня поставить автограф на память…

К поэтическим циклам примыкает документальная повесть «Между двумя морями». Это история короткой жизни талантливого молодого поэта Георгия Суворова, погибшего в 1944 году. Чтобы собрать материалы к этой книжке, мне пришлось ездить по стране, разыскивать однополчан поэта, сидеть в архивах. Я очень люблю эту давнюю мою работу и уверен: она будет любопытна и нынешнему читателю, интересующемуся историей Великой Отечественной войны и фронтовой поэзией, которая, без сомнения, является одной из вершин нашей литературы.

Я намеренно включил в книгу несколько моих статей и интервью, посвященных армии. Когда в конце 80-х годов начался настоящий всесоюзный погром Вооруженных сил в средствах массовой информации, я пытался докричаться, объяснить коллегам-писателям и журналистам, что «критика на уничтожение» ни к чему хорошему не приведет, а только ужесточит существующие проблемы и недостатки. Увы, это был глас вопиющего в пустыне. Теперь, после Чечни и американской бомбовой демократии, многие поняли, какая ошибка была совершена в те годы. А тех, кто все еще заблуждается насчет наступления эры «окончательного миролюбия», моя публицистика заставит, возможно, задуматься над ролью армии и ратного сознания в современном мире.

Повесть «Сто дней до приказа» в этом сборнике публикуется в авторской редакции, а это значит, что я восстановил почти все купюры и сокращения, которые были сделаны в 1987 году. Тем, кто читал повесть семнадцать лет назад в журнале «Юность», вероятно, будет любопытно перечитать ее в первозданном виде. К повести примыкает рассказ «Ветераныч», достаточно злая вещь о тех проходимцах, которые умудрялись спекулировать несуществующими фронтовыми доблестями и делать свои гешефты на чужих подвигах, на чужой крови.

Но если все упомянутые мной сочинения многократно переиздавались, а «Сто дней до приказа» даже входит в учебный курс современной литературы, то киноповесть «Мама в строю» публикуется впервые. Судьба у нее любопытная. Когда в конце 80-х началось очернение армии в литературе, в кино, на телевидении, мне, напротив, захотелось написать об армии что-то доброе, веселое, как говорится, жизнеутверждающее. Тем более что фильм, который был снят по моей повести «Сто дней до приказа», не имел ничего общего не только с литературным первоисточником, но и с самой армией. Так, бред непроспавшегося пацифиста…

И вот тут одна киностудия заказала мне сценарий об армии. В начале 1990 года он был готов. Неожиданный сюжетный ход — мама идет служить вместо «откосившего» сына — всем очень понравился. Ставить фильм взялся режиссер Леонид Эйдлин, а главную роль намеревалась играть актриса Ирина Муравьева, которая даже собиралась в этих целях серьезно похудеть. Но возникли творческие трудности и противоречия. Пока спорили, в каком жанре снимать фильм — реалистическом или буффонадном, — случился обвал 1991-го. Стало не до кино, тем более об армии, да еще в жанре доброй комедии. Киноповесть пролежала у меня в столе десять лет. Периодически я доставал ее оттуда и давал почитать любопытствующим кинематографистам. Три года назад ее вроде бы снова всерьез собрались ставить, но все свелось к спорам о том, каким образом женщину можно «заколдовать» в мужчину. Не лучше ли просто переодеться, как это сделала в свое время кавалерист-девица Дурова? И пока они спорят, я решил опубликовать сценарий. Во-первых, веселая армейская история всегда интересна — и тем, кто служил, и тем, кто собирается. А во-вторых, пока сценарий ходил по кинематографическим рукам, кое-что из него, так сказать, позаимствовали. Впрочем, позаимствовать чужую судьбу еще никому не удавалось.

Юрий Поляков,

май 2004 года, Переделкино

…Я испуганно открываю глаза и вижу старшину батареи — прапорщика Высовеня.

— Вставай! Трибунал проспишь! — сурово шутит прапорщик.

За окошком не утро, а знобкая темень. Ежась и застегиваясь на ходу, ребята выбегают на улицу. Сквозь стекло видно, как на брусчатом батарейном плацу топчутся несколько солдат — зародыши будущей полноценной шеренги.

В казарме возле изразцовой печки стоит сердитый, со следами сна на лице замполит дивизиона майор Осокин. Время от времени он резко дергает головой, точно отгоняет надоедливую мысль. Это — тик, последствие контузии, полученной в Афгане.

Рядом с замполитом томится наш комбат старший лейтенант Уваров. Он пытается хмуриться, как бы недовольный неорганизованным подъемом вверенной ему батареи, но взгляд у него растерянный. В руках наш нервный комбат мнет и ломает свою гордость — фуражку-аэродром, сооруженную в глубоко законспирированном столичном спецателье.