Итоги Итоги - Итоги № 50 (2012)

Совсем другое дело — введение режима чрезвычайной ситуации, подразумевающее задействование сил МЧС. Это решение — прерогатива руководителя субъекта Федерации. Если бы Сергей Собянин признал ситуацию чрезвычайной, тогда все подразделения полиции автоматически перешли бы на усиленный режим несения службы. Есть федеральные законы, которыми регламентируется введение ЧС или ЧП. И в том, и в другом случае они объявляются, когда существует угроза жизни людей и нарушены условия их нормальной жизнедеятельности. Но разве аномальный снегопад не нарушил «нормальной жизнедеятельности», разве в пробках не застревали машины «Скорой», пожарных? Вот только объявлять режим ЧС, а уж тем более ЧП власти не любят — ведь фактически это признание их недееспособности. Но иногда стоит поступиться гордостью, как это сделал тверской губернатор Андрей Шевелев, объявивший в своем регионе режим ЧС. Власти Москвы сочли в те дни ситуацию штатной.

Своими руками

Столь аномальный снегопад не последний. Что же делать, когда помощи ждать неоткуда? Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сам! Сергей Канаев, коммерческий директор комплекса Nagatino i-Land, рассказывает, что на вверенной ему территории по штатному расписанию используется 4 единицы техники и 15 человек. В случае сильного снегопада вызывается подкрепление в виде дополнительной техники и до 120 человек помощников. «Уборка начинается с 4 часов утра, чтобы к приезду и приходу сотрудников были очищены подъездные дороги и тротуары. Во время снегопадов механизированная уборка снега ведется круглосуточно», — рассказывает он. Конечно, это обходится дороже: «Персонал и техника переходят на круглосуточный режим работы, и условия работы значительно тяжелее».

В Финляндии, к слову, уборкой 600 километров городских дорог могут заниматься всего 25 машин. А вот за чистоту подъездной дороги к дому отвечают сами жители. Так может быть, и москвичам придется постепенно привыкать к тому, что убираться нужно не только у себя в доме, но и на дорогах, ведущих к нему?

Есть мнение

/ Политика и экономика / Exclusive

Гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров: «Теперь место высшей истины заняло народное мнение: народ хочет того, народ хочет этого. А как узнать, чего хочет народ?..»

В декабре крупнейший в России социологический институт — Всероссийский центр изучения общественного мнения — отмечает 25-летие. Так уж вышло, что юбилей пришелся на белоленточную дату — годовщину протеста на Болотной, вид на которую открывается аккурат из окон вциомовского офиса. Оттого и первый вопрос гендиректору ВЦИОМ Валерию Федоровусоответствующий.

— Валерий Валерьевич, проморгали Болотную? Как вышло, что о грядущих протестах протрубил лишь доклад ЦСР?

— Дело в том, что ЦСР количественных исследований не проводит. Если бы проводил, никакого роста напряженности в обществе не зафиксировал бы — что в стране в целом, что в Москве в частности. Мы под лупой изучали реакцию на решение тандема поменяться местами. Количественные опросы показали: решение было воспринято как абсолютно нормальное, естественное, даже ожидаемое. А что сделал ЦСР? Методом точечных качественных исследований — а Белановский в них дока — попытался прощупать группы, которые обычно наименее лояльны режиму, но при этом наиболее говорливы: верхушка среднего класса, часть столичного офисного планктона, «креативный класс» типа копирайтеров и журналистов — то есть ровно тех, кто и составил затем ядро белоленточного движения. В крупнейшем городе Европы достаточно людей, чтобы заполнить недлинную улицу или даже площадь — тысяч сто пятьдесят на всех наберется, но это лишь 1,5 процента от всех москвичей, или 0,1 процента от всех россиян. Через всероссийскую выборку мы их в принципе не можем разглядеть.

— Но из своего офиса, что на Болотной, хорошо разглядели?

— Более того, трижды ходили их опрашивать, причем по собственной инициативе и за свой счет — никто нам эти исследования не заказывал. Впрочем, мы не единственные — это делали и коллеги из Левада-Центра (по заказу самих «протестантов»), и несколько самодеятельных социологических команд.

— Часто ли ВЦИОМ удается попасть в десятку?

— Реже, чем хотелось бы, но и пальцем в небо обычно не попадаем. Россия недавно прошла уже пятый по счету большой электоральный цикл. Понятно, что о выборах 1990—1991 годов говорить особо нечего: индустриальная социологическая наука тогда делала только первые шаги. В 1993-м уже проводились широкомасштабные опросы, но произошел большой конфуз: никто из социологов, в том числе ВЦИОМ, не смог предсказать победы Жириновского. Но разбитые армии хорошо учатся, и цикл 1995—1996 годов показал, что качество опросов, их релевантность объекту исследования существенно выросли. А начиная с выборов 1999 года точность прогнозов и опросов стала настолько высокой, что нас и наших коллег, независимо от политической ориентации, стали обвинять в том, что мы не опросы проводим, а «рисуем» цифры по согласованию с Центризбиркомом.

На мой взгляд, ларчик открывается просто: с одной стороны, упорядочилось электоральное поведение людей, снизилась случайность выбора, выделились более или менее устойчивые ядра сторонников ряда партий. С другой — исследователям стало понятно, какие вопросы в нашей ситуации хорошо работают, какие нет, какие ловушки подстерегают и как их обходить. Были разработаны и апробированы специальные методики прогнозирования.

Конечно, случаются и «непопадания». Так, на последних думских выборах никто не предсказал, что «Единая Россия» наберет меньше половины голосов. Почему? Две главные причины. Первая — так называемые социально одобряемые ответы, когда часть респондентов говорят не то, что думают, а то, что, как им кажется, от них хотят услышать. Таким социально одобряемым стал вопрос о голосовании за «Единую Россию». Во-вторых, все-таки традиционно значительная часть избирателей делают свой выбор в последние недели или даже дни перед голосованием, а ведь последний опрос можно публиковать за пять дней, не позже — таков закон.

— Социологи все еще носят за Кремлевскую стену свои закрытые опросы?

— Любой серьезный политический игрок сегодня использует социологическую информацию для сверки своей политической линии с мнениями, настроениями, запросами общества. Власть не исключение. Что касается закрытости, то чаще всего заказчик настаивает на конфиденциальности результатов, как минимум на время, и это его право. Есть вполне рациональные причины, почему это делается: не хочется, чтобы твои противники и конкуренты бесплатно получили ценную информацию, которую заказал и оплатил ты.