Газета Завтра Газета - Газета Завтра 994 (51 2012)

Русская же опера, как и все русское искусство — вовсе не предмет для забавы "тонких артистических натур", пацифистов, презирающих военную касту. Русское искусство воинственно — его нужно применять повсеместно и в огромных объёмах. Возьмем, например, поэзию. Уроки Пушкина и Лермонтова закономерно должны быть посвящены изучению стрелкового оружия, и в этом — великое и непреходящее значение творчества наших гениев. Не зря русская литература считается главной отраслью дворянского хозяйства. Русская музыка — и опера в частности — не уступает словесности по важности. Химик Бородин позволит нам ознакомиться с изготовлением взрывчатых веществ, морской офицер Римский-Корсаков расскажет о том, как использует взрывчатку судовая артиллерия, подполковник Алябьев вполне может стать инструктором рукопашного боя.

Глинка не был человеком военным, но он был русским дворянином, поэтому в его опере сама борьба имеет свойства благородных металлов. Посудите сами: речь о Русской Смуте, в Москве — поляки, а "польский акт" оперы является не только дивно красивым музыкально, но и едва не самым мелодически популярным в России. Милый спор славян решается в нашу пользу, но вовсе не потому, что поляки — "господавызвери". Недаром история постановок даже "Ивана Сусанина" (от музыки-то не уйти!) предполагала участие в "польском акте" звезд балета первой величины. Никто не считал зазорным выступить в этой опере, как не посчитала участие в челябинской версии ниже своего достоинства главная звезда всего уральского балета — Татьяна Предеина, народная артистка и прима-балерина театра. Само участие Татьяны Борисовны в танцевальной интермедии значительно повысило статус события, лучше, чем что бы то ни было, дало понять, какое значение придают челябинцы постановке. Кто знает балетные нравы, тот поймет. Это с одной стороны. С другой, и Татьяну Предеину это охарактеризовало как даму в высшей степени мудрую и чуткую к тонким особенностям русской жизни. Прекрасная танцовщица — только она одна и могла из всей труппы танцевать премьеру, особенно в присутствии Её Императорского Высочества. И по мастерству, и по статусу.

Премьера оперы собрала разных исполнителей на два состава. Как это принято везде, труппа была усилена приглашенными звездами. Нет, не потому, что местные не тянут — они выдержали сравнение со столичными вокалистами, просто местных сил мало, а опера сложнейшая. Об этом, в частности, говорил автору данного текста Борис Рудак, участник Молодежной программы Большого театра, спевший перед Марией Владимировной Романовой партию Собинина. Борис сказал даже больше: мало кто сейчас способен спеть Собинина без купюр, каковые обыкновенно делаются еще дирижером-постановщиком, который знает положение в мире русского бельканто. Впрочем, второй вечер показал, что челябинский тенор Павел Чикановский имеет свои достоинства. К которым относится приятный тембр голоса и его устойчивость. Если Москва знает, как поет Рудак, то о Чикановском вообще вряд ли что слышала. Поэтому еще два слова. Павел показал себя уверенным певцом, его манера говорит скорее о легкости, нежели о тяготах певческой жизни, на ноты он выходит сразу и без особого прицеливания. На наш, естественно, весьма несовершенный слух. Короче, местный тенор не уступил москвичу, как не уступил москвичу Михаилу Гужову (Иван Сусанин) челябинский бас Станислав Трофимов. Оба артиста прекрасно справились с ролью, мнение относительно лучше/хуже разделились. На наш взгляд, у каждого есть особенности, не позволяющие их сравнивать в принципе. Оба с вокальным текстом справились, но за Трофимова был сочный тембр, тогда как за Гужова — зрелость и, на наш взгляд, чуть большая точность в соответствии народным представлениям об Иване Сусанине.

Кто безоговорочно понравился автору данных строк, так это польское сопрано — красавица Мирослава Фльорчак, спевшая партию Антониды, дочери Сусанина во второй вечер. Резкий и чистый голос, ни разу не прозвучавший раздражающе даже на самом верху, приятная внешность — всё не позволяло оторвать взгляд от красивой польской девушки, по иронии, певшей о том, что поляки налетели, как злые коршуны. Мы смотрели, слушали и думали: "Вот оно — славянское единство: такую смуту вместе с Польшей пережить — навеки подружишься".

Кажется, русско-польскую взаимную приязнь почувствовал и Юрий Сергеев, худрук челябинской оперы, режиссер-постановщик спектакля. В его понимании, русские бояре выглядят если не родными братьями, то кузенами польских ясновельможных панов. И те, и другие — благородны и красивы. Их борьба — забава, выражение скорее любви, чем ненависти. Каждой мизансценой спектакля Сергеев спокойно утверждает: мы — не "азия", не "азиопа", даже не "евразия". Вполне себе Европа. А если кто думает иначе, то это его беда. Сам Сергеев европеец настолько, что ему нет необходимости кричать об этом.

Этот вот тон панъевропейского родства и панславянского единства, хотя и находится в противоречии с милым нам "византизмом" Константина Леонтьева, все же убеждает. Он же — главный герой спектакля. Тем более важный, что неявный и вряд ли ожидаемый.

Вне сцены царил дух Русского национального единства. Дело не только в том, что в гостинице критики жили на одном этаже вместе с московскими актерами и по-простому завтракали вместе с ними, общаясь на ничуть не обширной территории гостиничного столика. Дело в том, что Москва прислала искусствоведов консервативного склада, национального мышления. Даже тогда, когда этническое происхождение их не было ни русским, ни даже славянским. Так и складываются нации — аккурат, когда инородцы с гордостью причисляют себя к русским не только за пределами страны, но и внутри. Так и складывалась Русская нация, чье развитие прервалось жизнью без Царя.

Что же, постановка оперы в Челябинске стала событием огромной важности и сильнейшего потенциала в деле русского объединения. Национализм становится респектабельным и благородным, он приобретает созидательные черты вместо разрушительных, он говорит "да" там, где раньше стояло "не знаю", а на "нет" не обращает внимания, правильно полагая, что положительный отбор сильнее отрицающего, то есть выбраковки.

Присутствие Марии Владимировны Романовой стало символом того, что смута ХХ века тоже может быть преодолена, и скорый Земский Собор укажет нам, кому быть Хозяином Земли Русской.

Рекомендуем к прочтению:

Апостроф

Музон

ПРИБЫТИЕ ПОЕЗДА

МИР АПОКАЛИПСИСА

Апостроф

Реклама

Комментарии

Чтобы иметь возможность оставлять комментарии, вам нужно войти в свою учетную запись (на сайте существует возможность зайти под учетной записи Twitter, Facebook и Живого Журнала) или зарегистрировать её , если у вас таковой еще нет.