Чарльз А. Капхен - Закат Америки. Уже скоро

Риторика вкупе с действиями, нацеленными на то, чтобы привить американцам новую форму национализма, убеждали народ: стране пора входить в высшее общество. Соединенные Штаты создали мощную экономику и должны обладать соответствующим голосом. Известный сенатор от штата Массачусетс Генри Лодж заявил, что Америка должна занять место, «присущее великой мировой державе». [253] Cited in Hunt, «Ideology and U.S. Foreign Policy», p. 37. Согласно Джорджу Кеннану, американскому дипломату, ставшему историком, многим влиятельным американцам понравился «запах империи, они ощутили желание встать в один ряд с современными колониальными державами, увидеть наш флаг, развевающийся над отдаленными тропическими островами, насладиться приключениями и влиянием за рубежом, погреться в лучах славы от факта признания нас великой мировой империей». [254] George F. Kennan, «American Diplomacy» (Chicago: University of Chicago Press, 1984), p. 17.

Таким образом, США встретили двадцатый век в новой глобальной роли, разработав новую большую стратегию. Однако оставалось, что называется, подать рукой до кануна Первой мировой войны, которая подвергла испытаниям амбициозные замыслы американских политиков и определила ответственность, ступающую вслед их широким возможностям.

С началом Первой мировой войны Америка вернулась к доктрине, существовавшей еще в годы становления государства. США объявили о строгом нейтралитете и намерении продолжать торговые отношения с воюющими странами. Американская общественность была настроена резко против вступления в войну. Президент Вудро Вильсон и его советники также стремились воздержаться от участия в военных действиях. Однако в 1917 году, когда немецкие подводные лодки начали нападать на американские торговые суда, курсировавшие через Атлантику, эти] настроения изменились. 6 апреля по указанию Вильсона Конгресс объявил войну Германии, и Соединенные Штаты оказались втянутыми в конфликт того рода, против которого отцы-основатели с такой убежденностью и единодушием предостерегали.

Однако едва ли стоит удивляться тому, сколь легко США преодолели свою неприязнь к делам Старого Света. Поскольку немцы стали топить американские корабли, у Вильсона почти не оставалось выбора. Политическая необходимость заставила выйти из нейтралитета и вступить в Первую мировую войну. Кроме того, война угрожала нанести серьезный урон американской экономике, закрыв доступ на заокеанские рынки.

Наиболее интересным и наиболее явным эпизодом американского участия в Первой мировой войне было не начало, а финал. После победы союзников в Версале состоялись переговоры, призванные определить послевоенный миропорядок и положить основу прочному миру. В 1918 году, когда начались переговоры, Вильсон предложил свои знаменитые «четырнадцать пунктов» в качестве решительной альтернативы старым традициям. На смену секретной дипломатии прошлого должны были прийти открытые переговоры. Торговые барьеры должны были быть отменены для всех стран. Крупным государствам вменялось в обязанность разоружение до уровня, необходимого для поддержания территориальной целостности, а также соблюдение принципов коллективной безопасности и совместного противостояния агрессии. Колониализм и подчинение слабых государств сильными должны уступить принципам самоопределения. Для претворения своих идей в жизнь Вильсон предложил учредить Лигу Наций, межгосударственную ассамблею, призванную координировать коллективные действия против агрессии в любой части мира и служить трибуной для решения международных проблем.

Стремление Вильсона к сохранению мира, вероятно, берет начало в его детстве. Вильсон родился в семье пресвитерианского священника и воспитывался в строгих нравственных принципах. Когда началась Гражданская война, ему было четыре года. Разруха и страдания, которым он стал свидетелем, в Дальнейшем определили его мечту внести собственный вклад в избавление мира от вооруженных конфликтов. Он верил: чтобы сделать Первую мировую войну «последней из всех войн», необходимо лишь заново отлить треснувшее основание системы международных отношений. Идеи Вильсона о перманентном участии Америки в управлении мировыми процессами стали для Соединенных Штатов настоящим прорывом.

Дискуссия вокруг вопроса о том, должен ли Сенат санкционировать участие Соединенных Штатов в Лиге Наций, стала для Америки определяющим событием. Дебаты на несколько месяцев приковали к себе внимание американского народа, поскольку совпали с президентскими выборами 1920 года, и расширились до всенародного референдума по поводу масштабов и характера участия Америки в мировых процессах. В повестке дня вновь появились темы, когда-то обсуждавшиеся отцами-основателями, — противостояние реалистического идеалистическому, расхождение интересов и культур различных регионов страны, а также вредное влияние кулуарной дипломатии на внешнюю политику. Кроме того, развернувшиеся дебаты стали испытанием, с одной стороны, для сторонников еще более решительного международного присутствия (если сравнивать с ситуацией 1890-х годов) и, с другой стороны, для сторонников регламентированной и регулируемой формы многостороннего международного сотрудничества, к которым апеллировал Вильсон. Последовавший в конце концов отказ Сената санкционировать участие США в Лиге Наций не только помешал замыслу Вильсона, но обнажил всю хрупкость новых амбициозных замыслов американцев и показал их глубокую неопределенность в отношении заключения страны в тесные рамки международных обязательств.

До июля 1919 года, когда Вильсон представил Версальский договор в Сенат, политическая расстановка сил была очевидной. В кампании по выборам 1916 года президент стоял на платформе, призывавшей американцев приложить все усилия, чтобы установить прочный мир. Выступая в октябре в Индианаполисе, Вильсон заявил: «Когда нынешняя война закончится, обязанностью Америки станет объединение других государств в некое подобие лиги, призванной сохранить мир». [255] Cited in Thomas J. Knock, «To End All Wars: Woodrow Wilson and the Quest for a New World Order» (New York: Oxford University Press, 1992), p. 96. Кандидат от республиканцев Чарльз Эванс Хьюз не поддержал участия Соединенных Штатов в новом международном институте. Мнения по этому вопросу в его партии разделились, а сам он хотел дистанцироваться от президента. Вильсон уже почти победил, и многие в его лагере рассматривали этот результат как свидетельство растущей поддержки общества в расширении участия страны в мировых процессах. Как сказал один из сторонников Вильсона: «Президент, нами переизбранный, поднял новый флаг, встать под который не замышлял или не осмеливался еще ни один президент. Это флаг интернационализма». [256] Amos Pinchot cited ibid., p. 104.