Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6400 ( № 2 2013)

В 1472 году митрополит московский Филипп задумал возвести в центре Кремля на месте старого, обветшавшего новый каменный Успенский собор. Начинание главы церкви позднее поддержал Иван III. Пора было уже и в камне отразить возраставшую мощь Московского государства. Возведённый до сводов храм в мае 1474 года вдруг рухнул из-за неправильных строительных расчётов и раствора плохого качества, и для его строительства Ивану III пришлось приглашать из Италии известного болонского мастера Аристотеля Фьораванти. За образец при возведении главного храма Московского Кремля (да и всего Российского государства) ему было предписано взять Успенский собор во Владимире. Новый Успенский собор Москвы, построенный из кирпича и камня, торжественно освятили в августе 1479 года с участием Ивана III.

ТИТУЛ И ЗАКОНЫ

Повышение авторитета и могущества Московского государства отразилось и в титуловании Ивана III. В преамбуле договорной грамоты Великого Новгорода и Пскова с юрьевским епископом (13 января 1474 г.) содержалось упоминание не только их символов - соборов св. Софии и св. Троицы, но и фразы "здоровьем господина нашого и государа нашого великого князя Ивана Васильевича, цара всея Руси, и здоровьем господина нашого и государа нашого великого князя Ивана Ивановича, цара всея Руси".

Московский великий князь стремился подражать императорам могущественной Священной Римской империи германской нации, с печатей которых заимствовал около 1490 года изображение двуглавого орла. Такой же геральдический символ использовался и в Византии. К одной из великокняжеских грамот 1497 года привешена красно[?]восковая печать, изготовленная кем-то из западноевропейских мастеров: на её лицевой стороне символически изображён правитель в образе всадника, поражающего копьём дракона, а на оборотной - двуглавый орёл с распростёртыми крыльями.

В том же 1497 году на Руси появился первый свод законов единого государства - Судебник Ивана III, вводивший во всех землях однообразие судебно-процессуальных норм: один и тот же порядок рассмотрения споров, одни и те же наказания за совершение уголовных преступлений, а также за получение взяток ("посулов"). Кстати, за наиболее тяжкие и неоднократные кражи имущества впервые в истории общерусского законодательства преступника могли осудить на смертную казнь. Впрочем, Иван Васильевич порой казнил и по обвинению в политической измене, и реже, правда, за еретические взгляды. Суд при нём вершили бояре и окольничие.

Скончался государь всея Руси Иван III светским человеком в понедельник 27 октября 1505 года, просидев на московском великокняжеском престоле целых 43 года и 7 месяцев и войдя в историю нашего государства как самый многолетний его фактический правитель. Мало кто знает, что ещё до внука Ивана IV прозвище "Грозный" получил Иоанн III Васильевич. Но более справедливым по отношению к нему кажется эпитет "Великий".

Валерий ПЕРХАВКО,

кандидат исторических наук,

старший научный сотрудник Института российской

истории РАН

Не стоял в общем ряду

Яков Гордин.

Алексей Ермолов. Солдат и его империя: Документальный роман в двух томах. - ООО "Вита Нова", 2012. - 1000 экз.

Ермолов не был никогда любимцем нашей историографии. "Если консерваторы толковали о "цезаризме" Ермолова, то осведомлённые либералы не исключали его вмешательства в события в случае успеха тайного общества".

Иными словами, считалось, он мог стать Бонапартом русской революционной армии - если б кто-нибудь до того одержал её первоначальную победу. Это делало его подозрительным с двух сторон, в том числе для биографов разных направлений. Оттого о нём фактически принято было говорить только в связи с Кавказом и кавказскими делами. При этом даже главные козыри его военной судьбы: особая роль, какую он сыграл в войне 1812-1814 годов, - как-то терялись. Происходило то, чего сам Алексей Петрович в жизни опасался больше всего: он попадал в общий ряд. "Святую Анну 1-й степени получили за кампанию 1812 года более двухсот генерал-майоров и генерал-лейтенантов. А Ермолов не считал себя стоящим в общем ряду".

В этом смысле книга Якова Гордина заполняет лакуну, которую давно следовало заполнить.

Главное достоинство книги, это следует сразу подчеркнуть, - понимание исторической психологии: психологии давно прошедшего времени - и тем самым конкретной психологической ситуации событий. То, что отличает лишь истинных и глубоких историков. Гордин не замазывает грехов и не скрывает чёрных пятен на своих персонажах.

То была гигантомахия. Битва гигантов с титанами. Где титаны вдобавок ещё без конца воюют между собой. "После битвы под Смоленском борьба генералов отступающей русской армии со своим действующим главнокомандующим принимала всё более ожесточённый характер". Добавим, борьба идёт с человеком, стратегия которого, принятая им в этой войне, после будет признана всеми правильной, единственно верной. "Здесь зачинатель Барклай, здесь совершитель Кутузов[?]" - скажет после Пушкин.

В эпоху, когда судьбу войны решало сражение, прямое столкновение войск на сравнительно небольшой территории, великого мастера сражения Бонапарта следовало заставить отступить от его коронных методов. Его должно было победить самоё пространство России. Но этот план "не соответствовал идеологии "подвига", которой дышал не один лишь главный герой книги. "Генералы - такие как Раевский, Остерман, Милорадович и, конечно же, Ермолов, - будучи искренне преданы интересам отечества, мечтали не просто об изгнании Наполеона, но о победе со славой. А слава давалась только кровью солдат и их собственной".

Автор книги сдержан даже в несомненной симпатии к своему герою - Ермолову. Этот римлянин душой, воин, который в ночь перед Бородином зачитывается героическими легендами Оссиана, вместе с тем, не смущаясь, строчит доносы императору на своего непосредственного начальника Барклая де Толли, за что заслуживает от того звание "интриганта". А когда не станет Барклая, не найдёт добрых слов в адрес усопшего и будет исходить желчью. Возможно, от сознания собственной вины?

В целом книга Гордина трагична, как трагична, в сущности, и сама война. Даже если главный герой книги и окружающие его люди избрали её своей профессией. Кто прочтёт книгу, вряд ли сможет позабыть, как, оставляя Москву, Кутузов просит, чтоб кто-нибудь знающий город проводил его пустыми улицами. Он не хотел никого встретить. Одинокий старик с одним сопровождающим, проезжающий на коне по пустому городу[?]

Не менее сложен и трагичен и второй том книги, посвящённый Кавказу в жизни Ермолова. Месту и уделу, избранному им самим. Тут много причин для такого странного выбора после почти оглушительного триумфа в войне. (Он даже отказывается от командования гвардейским корпусом.) Тут и желание самостоятельности и отдалённости от петербургского начальства, столичной бюрократии, и то самое "цезарианство" Ермолова - его представление о том, что надо и как надо строить империю. "В Европе не дадут нам ни шагу без боя, а в Азии целые царства к нашим услугам". Это целая идеология - не будем её скрывать.