Максим Кантор - Сетевые публикации

Второе дело — это дело о миллиардах, которые Березовский пытается отсудить у Абрамовича, считая эту сумму финансовым эквивалентом своей деятельности в России.

Если помочь Греции не удастся, то с большой вероятностью рухнет конструкция Объединенной Европы. Если рухнет конструкция Европы, пошатнется мировая система — это чревато войной. Экономический кризис тридцатых вел к мировой войне; массовые смертоубийства всегда применяют как средство оживления экономики. Мирное хозяйство буксует — тогда экономика поднимается за счет войны. Война — более выгодное производство, чем мир.

В экономике войны сегодня больше денег нежели в экономике мирной. На оружие тратится в десятки раз больше средств, чем те, что необходимы для спасения Греции. Более того, война фактически постоянно разогревается на медленном огне — Ирак, Афганистан, Ливия. Так ли была необходима операция в Ливии — или эти самые деньги следовало употребить на спасение мирной экономики? Так ли необходимо увеличить бюджет промышленного комплекса до астрономических цифр — или все-таки спасти Грецию? Ответ дан. То есть, вместо того, чтобы спасти людей от растерянности и нищеты — государства предпочитают вложить триллионы в производство орудий убийства людей. Это не вопрос гуманизма: это циклы капиталистического производства.

Сегодня мирная жизнь десятков миллионов людей под вопросом — цикл мирной экономики закончился. Еще пытаются лечить мир медикаментами. Пытаются вяло, но делают вид, что стараются. Врач заходит в палату, без энтузиазма щупает пульс. Требуется сто тридцать миллиардов, чтобы не рухнула Европа. Всего лишь! Дайте сто тридцать миллиардов — и возможно не рухнет мир.

Эту сумму стократно прожрали на корпоративных фуршетах, пропили на яхтах, проиграли в казино в Куршевеле. Это вообще — не деньги для хозяев жизни. Совокупное состояние пяти олигархов — вот вам и спасение Европы. Впрочем, мир не пользуется логикой продразверсток: непосильным трудом нажитые миллиарды богачи вправе потратить на свои нужды, а вовсе не на спасение человечества.

Дело о ста тридцати миллиардах слушается сегодня на европейских саммитах, и население Европы ждет приговора: дадут таблетку больному — или будут резать? Хотелось бы таблетку — однако, как бы ни ничтожна была сумма, ее надо где-то взять.

Одновременно с этим в Лондонском суде слушают дело Абрамовича-Березовского. Два человека со шкодливыми лицами рассказывают миру как они стали богачами.

Они говорят о том, что давно все знали, — но, как говорят в таких случаях, доказательств не было.

Все в России понимали, что залоговые аукционы — фиктивны. Недра земли, промышленность, ресурсы, формально принадлежавшие народу, были переданы частным лицам — по видимости это произошло на соревновательных началах, а деньги от аукционов якобы шли в бюджет. На деле же, коррумпированные чиновники распределяли собственность между собой и организованными преступными группировками. Обычно, когда такая реплика произносится, собеседник возмущается: а ты что, доказательства имеешь? Честно все было! Но вот, владелец собственности рассказал, что он купил ее, не имея денег, получил по договоренности, взяв в партнеры известных воров.

Это было сделано с ведома руководителей государства. Это произошло не при царе Горохе — это сделали вчера люди, которые уже перестали считать, что ограбили собственный народ. Это было фактически вторым закрепощением российского народа, сделали недавно. И даже известно каким образом и кто.

Абрамович рассказывает, что в состав акционеров компаний входили лидеры организованных преступных группировок (Антон Малевский и т. д.); он описывает, как передавал взятки в размеры миллионов долларов Березовскому, он объясняет как действовала система договоренностей между преступниками и чиновниками.

Он объяснил, как присвоил себе миллиарды — не создав ничего, не придумав ничего, не производя ничего. Его работой было умение договариваться с бандитами и администрацией, устройство корпоративных дел. И мир согласился, что такое умение договариваться и есть подлинная работа — а то, что прежде считалось работой, теперь не столь важно.

Происходящее — плевок в лицо законодательству.

Если правда, что взятки караются законом — то вот человек признался, что давал миллионные взятки наличными.

Если правда, что связь чиновников с организованной преступностью карается законом — то вот, человек признался, что обеспечивал связи организованной преступности с правительственными чиновниками.

Если правда, что вопрос легитимности капитала важен, — то вот, человек на суде показал, что аукционы, приватизация, покупка активов была фальшивой.

Если правда, что закон равен для всех — то данный человек безусловно преступник.

Вор стоит перед миром и говорит, что украл.

Чтобы не делиться, ему пришлось сказать, что все деньги вообще — ворованные.

Мир привык, что ему плюют в лицо, мир утрется. Данные преступники приняты просвещенным человечеством. На ворованные деньги куплены лучшие особняки Лондона, политики бизнесмены и художники почитают за честь посетить приемы на яхтах и открытия спонсируемых выставок. Лучшие люди Запада чокаются шампанским на вернисажах — а то, что все они пьют ворованное шампанское, их давно не интересует. И сказать по совести, никогда не интересовало.

Время от времени — когда это становится выгодным — Запад вспоминает о справедливости и устраивает охоту на диктатора, которому сорок лет перед этим пожимал руки и с кем делил барыши.

Еще вчера палатка Каддафи стояла на лужайке перед Елисейским дворцом — что, французский президент не подозревал о зловещей сущности полковника? Еще недавно Саддам был гостем — вместе с ним воевали Иран — но потом вдруг выяснилось, что Саддам — потенциальный Гитлер.

А до тех пор пока не понадобится вспомнить о морали — ворованному капиталу на Западе традиционно рады. И в Штатах, и в Европе — в банках, в акционерных обществах, в политике и в экономике — находятся миллиарды ворованных денег. Западные политики идут советниками к российским олигархам, отчетливо зная, что зарплату получают из награбленного. Они знают это прекрасно — однако работают. Из мазуриков в Лондоне стремительно делают уважаемых граждан и узников совести, а на Биеннале художники ищут покровительства бандитов и наркоторговцев. В сознании интеллигенции произошел переворот: те, кто некогда боролся с казарменной советской властью, сегодня расшаркиваются перед паханами, гнут шею перед ворами — и это прогрессивно. Обнаружилось, что владелец «Open space», прогрессивного издания — вор; и разве это подорвало веру в идеалы? Обнаружилось, что главред Сноба растратил миллионный бюджет, и никто не удивился. Жулики по-прежнему любимы обществом.