Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6399 ( № 1 2013)

Арсений

АЛЕКСАНДРОВ

Свобода для саморазрушения

Юрген Хабермас.

Ах, Европа. Небольшие

политические сочинения. - М.: Изд. "Весь Мир", 2012. - 160 с. - 1500 экз.

Книга известного немецкого философа и социолога написана очень сложным, сугубо научным языком, в ней рассматриваются специальные проблемы, о чём невозможно внятно рассказать массовому читателю в краткой рецензии.

Но есть в книге одна тема, которая для нас, журналистов и читателей "ЛГ", представляет прямой интерес. Эта тема - пресса. Автор пишет, естественно, о прессе западных стран, но мы теперь живём в едином рыночном мире, так что познакомиться с его суждениями очень полезно.

Хабермас рассказывает о том, что крупнейшие американские газеты, такие как "Вашингтон пост", "Нью-Йорк таймс" и "Лос-Анджелес таймс", "боятся попасть в руки концернов или фондов, которые захотят "оздоровить" эти претенциозные медиа неуместными представлениями о доходности[?] Что стоит за такими широковещательными заголовками? Очевидно, опасение, что рынки, на которых сегодня приходится утверждаться национальным газетным предприятиям, не соответствуют той двоякой функции, какую до сих пор выполняла качественная пресса: принося прибыль, удовлетворять запрос на информацию и образование".

Хабермас решительно отвергает чисто рыночный взгляд на СМИ. Отвергает лукавую теорию, что-де потребители (покупатели газет) принимают самостоятельные решения в соответствии с собственными предпочтениями. Нет, говорит он, "в ходе многолетнего чтения как раз и формируются новые предпочтения, убеждения и ценностные ориентации". Критикует он и тех деятелей, которые полагали, что "ответственность за создание и потребление телевизионных передач можно спокойно передать одному лишь рынку". Он считает, что "слушатели и зрители являются не только потребителями, то есть участниками рынка, но в то же время и гражданами, имеющими право участвовать в культуре, наблюдать за политическим процессом и быть причастными к формированию политических взглядов".

Автор разбирает примеры того, как "государство пытается в отдельных случаях защитить такое общественное благо, как качественная пресса". Он считает, что без рыночных механизмов в условиях демократии обойтись нельзя, но они должны дополняться государственным субсидированием СМИ.

Из рассуждений Хабермаса вытекает, что речь идёт не о том, чтобы раз и навсегда принять какой-то "очень хороший", "справедливый", "полезный" закон, а о том, чтобы непрерывно шёл процесс совещательного рассмотрения споров, ибо только на нём основана возможность достичь в долгосрочной перспективе более или менее разумных результатов. Вряд ли эти его рассуждения полезны лишь для Германии или США, нам они тоже могут сослужить пользу.

Эссе о прессе встроено Хабермасом в более широкий спектр рассмотрения современных проблем - в частности, социологических. Здесь он находит основания для немалых тревог, хотя, конечно, речь идёт об уровнях благосостояния, несравнимых с нынешними российскими. Но он зорко видит тенденцию к ухудшению дел и, главное, понимает, отчего это происходит. В связи с этим Хабермас цитирует передовую статью газеты "Франкфуртер Альгемайне Цайтунг": "Многие только сейчас сознают, насколько сильно конкуренция со стороны коммунизма, пока она существовала, сдерживала капитализм. Сами по себе демократия и рыночная экономика столь же плохо застрахованы от саморазрушения, как и тоталитарные системы". А мы и не знали[?]

Юрий БАРАНОВ

Чугунный, нежный, высокогорный

Ярослав Смеляков - 100

Стремительно катится лава.

Прорублена в проблеск клинка

Посмертная Блюхера слава

И мёртвая жизнь Колчака.

Одномерно? Всё ведь теперь видится ровно наоборот? А кто и когда сможет посмотреть на тот наш ужас стереоскопично? Может, в этом и есть весь вопрос русской смуты, похоже, не прекращавшейся за 400 лет ни на секунду, а лишь скрывавшейся, словно огонь в невидимый торф.

В 1934 г. Смеляков был принят в Союз писателей СССР, тогда же и собравшийся на первый съезд. А 14 июня того же года сразу в четырёх газетах - "Правде", "Известиях", "Литературной газете" и "Литературном Ленинграде" - прямо-таки залпом грянула публикация М. Горького "Литературные забавы", в которой цитируется письмо некоего "партийца": "Несомненны чуждые влияния на самую талантливую часть молодёжи. Конкретно: на характеристике молодого поэта Яр. Смелякова всё более и более отражаются личные качества поэта Павла Васильева. Нет ничего грязнее этого осколка буржуазно-литературной богемы. Политически (это неново знающим творчество Павла Васильева) это враг. Но известно, что со Смеляковым, Долматовским и некоторыми другими молодыми поэтами Васильев дружен, и мне понятно, почему от Смелякова редко не пахнет водкой, и в тоне Смелякова начинают доминировать нотки анархо-индивидуалистической самовлюблённости, и поведение Смелякова всё менее и менее становится комсомольским. Прочтите новую книгу Смелякова. Это скажет вам больше (не забывайте, что я формулирую сейчас не только узнанное, но и почувствованное)".

Смеляков был арестован 22 декабря 1934 г. Следователь сказал ему на допросе: "Что же, ты надеялся, мы оставим тебя на свободе? Позабудем, какие слова о тебе и твоём друге Павле Васильеве сказаны в статье Горького? Не выйдет!" И "за участие в контрреволюционной группе" поэт был приговорён к трём годам исправительно-трудовых лагерей.

Первая "отсидка" Смелякова оказалась не очень долгой. Он ударно работал в тюрьме бригадиром, был выпущен досрочно в начале 1937 г. и переведён воспитанником трудовой коммуны № 2 НКВД, располагавшейся на территории подмосковного Николо-Угрешского монастыря, основанного в 1380 г. Дмитрием Донским в честь победы над Мамаем. На том месте святому благоверному князю, ведшему рать к Куликову полю, явилась икона Николы Чудотворца, и князь сказал: "Сия вся угреша сердце моё" ("Это всё согрело сердце моё"). Опальный Смеляков стал в Угреше ответственным секретарём новой газеты "Дзержинец".

В 1930-х г. у Смелякова случился роман с Маргаритой Алигер, посещавшей литобъединение вместе с ним, С. Михалковым, Л. Ошаниным. Интересна история с кольцом, подаренным поэтессе Смеляковым (массивное серебряное - череп с двумя скрещёнными костями). Ярослав сказал Маргарите, что пока она кольцо будет носить, с ним, Ярославом, ничего плохого не произойдёт. По словам Лидии Либединской, которой Алигер рассказала эту историю уже после смерти Смелякова, каждый раз, когда кольцо снималось с руки и терялось, с Ярославом приключалась беда. В пересказе Е. Егоровой финал этой мистически-завораживающей истории звучит так: "Перед последним арестом Смелякова в 1951 г. кольцо надломилось и потом 20 лет пролежало в столе среди бумаг, но в день похорон поэта Маргарита нашла его целым, хотя сама в ремонт не сдавала[?]"