Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6401 ( № 4 2013)

В завершение торжественной церемонии главный редактор "Литературной газеты" Юрий Поляков отметил, что "ЛГ" не раз критиковала российские премии, погрязшие во вкусовщине и не отражающие всего многообразия литературной жизни России. "У нас ехидно спрашивали: "А разве можно по-другому?" Вот мы и показали: можно!" - подытожил Поляков.

Ксения КОЛОКОЛЬЦЕВА,

Евгений ФЕДОРОВСКИЙ (фото)

Интервью даёт госсекретарь Союзного государства Г. Рапота

П. Гусев в диалоге с главой Департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы В. Черниковым

В. Личутин вдохновлён поздравлением И. Разумихина. Дельвигу такое

Т. Дорониной такое исполнение его "Элегии" бы явно понравилось

А. Городницкий поёт про атлантов, аккомпанирует А. Костромин

М. Семёнова слушает стихи в исполнении С. Говорухина

Струнный квартет "432" исполнял "Времена года" Вивальди на радость всем

Е. Герасимов благословляет Ю. Козлова стихами Пушкина

Королева романса Г. Преображенская

М. Ахмедов, Л. Иванян и зампредседателя Комиссии

Российской Федерации по делам ЮНЕСКО А. Дзасохов

Е. Рейн приветствует в лице В. Абаимовой "племя младое, незнакомое"

А. Пушкин и В. Юркин внимают Ю. Архипову

Генеральный секретарь Международной конфедерации журналистских союзов

А. Джазоян явно впечатлён дипломом Л. Иванян

Поёт блистательная И. Шоркина

Великолепная пятёрка: А. Лукин, В. Абаимова, Ю. Нечипоренко, А. Орлова, С. Беляков

Соты

Анатолий БОГДАНОВИЧ

Анатолий Богданович - автор двух десятков поэтических книг, долгие годы проработавший редактором отдела поэзии издательства "Советская Россия". Лауреат многих премий, в том числе премии Николая Островского "За мужество и творческие успехи". Обездвиженный тяжёлым недугом, не теряет вкуса к жизни и творчеству. Его четверостишия, объединённые ёмким названием "Соты", постепенно накапливаясь, входят в новые сборники стихов.

* * *

Мои четверостишия, как соты

Минувших лет, где разнотравья мёд,

Где от полынной горечи свободы

В душе так сладко родина поёт.

* * *

И там, где храм, и там, где малолюдно,

В веселья час и в день беды большой

Подать монету нищему нетрудно,

Но чем поможешь нищему душой?

* * *

Заря в снегах божественна,

Чуть взгляд останови.

Она совсем, как женщина

В предчувствии любви.

Итог

Ржавчина разъест. Иссушит тля.

Оборвётся под ногою стремя.

Нет прочней одежды, чем земля,

Посоха надёжней нет, чем время.

* * *

Глаза - осенняя усталость,

Душа - нетопленая печь,

В которой лишь зола осталась

От прежних чувств,

от прежних встреч.

* * *

Живу не выше луговой травы

И время жизни измеряю светом.

Лишился одуванчик головы

За то, что шапку не снимал

пред ветром.

Курганы

Травы - атакующие роты -

Ветер бьёт, как пулемёт - кругами[?]

Были безымянные высоты,

Стали Вечной памяти курганы.

Власть

Хранил сосуд монеты и зерно.

С тех пор тысячелетия прошли.

Монеты потеряли власть давно,

А зёрна из пространства проросли.

Цветок и пчела

Цветок спросил пчелу

в рассветной мгле:

"Как долго лето длится на земле?"

Пчела пропела в челноке работы:

"Живём, покамест наполняем

соты".

* * *

Наталье Обуховой

То загрустим, то запоём -

Нас водит жизнь по кругу.

Не так уж долго мы живём,

Чтоб надоесть друг другу.

Расплата

Сразила молния высокий дуб,

А он, чудак, мечтал с ней породниться.

Он был, как я, наверно, однолюб[?]

Смотрите, люди, как душа дымится.

* * *

Валентину Распутину

Строки - струны, книга - гусли,

Срок последний не истёк.

Если где-то в небе устье,

Человечество - исток.

Звезда

Шли, к земле пригнувшись низко,

В бой задолго до рассвета[?]

И звезда над обелиском,

Как сигнальная ракета.

Забота

Разве в том забота, сколько жить?

Сколько есть и сколько нужно пить?

Есть среди людей ещё забота:

Быть необходимым для кого-то[?]

Разлука

Вновь за солнечной дымкою мирной

Пашни чёрные - крылья грачей.

Но чем дальше от родины милой,

Тем всё ниже трава, всё горчей.

Поэзия

САМОТЁК

Сергей ПОГОДАЕВ

53 года, живёт в Иркутске, печататься начал недавно.

* * *

Вот что писал я двадцать лет назад:

шёл, мол, и шёл за призрачной судьбою

на отблески далёкого костра,

и тут - распутье, выбирать пора -

другую цель увидел пред собою!

Ошибки я боялся - не преград.

[?]Ещё я размышлял о непростом,

карьерную определяя участь:

мгновеньем жить, стратегией не мучась,

или, создав плацдарм, зажить потом?

Всегда дороги две, а жизнь - одна.

Чем поступаться, до сих пор не знаю.

Отвыбирался - моя хата с краю:

есть достижимое и область сна.

[?]И я стремился, как заведено;

блуждал и сник, но не припал к бутылке.

Вернулся, дом поставил у развилки,

ищу рациональное зерно.

[?]Писал: "Хочу нести сердечный пыл

костру в пустыне, чтоб продлить свеченье.

Томящий душу долг предназначенья[?]"

Ну, надо же - я романтичен был!

Везде пустыня, и везде алтарь.

Во всём сквозит тоска Екклезиаста.

Отяжелел я, если без прикрас-то!

Крыжовник чеховский, Премудрый я Пескарь!

* * *

Уже темнело, я спустился вниз

по жёлобу от санного кочевья,

и[?] - копья лиственниц, упавших ниц,

а дальше вид: везде лежат деревья.

Обыденное зрелище вполне:

бульдозером продавленные шатко,

лежат деревья. Но открылось мне

побоище на дне распадка.

Быть злым пришельцем,

быть контактом сред,

быть соучастником всех преступлений.

Так вот какой мы оставляем след,

исполненные мужества и лени!

[?]Иные приподнялись деревца:

подранки-дети меж команд расстрела.

Не зная человечеству конца,

природа на меня в упор смотрела!