Геннадий Сысоев - Фашизофрения

А нынешние украинские любители ограничений этого не понимают. Их мышление механистично. Они не сознают, что человека невозможно лишить выбора, что его нужно убеждать (пряником) или принуждать (кнутом). Судя по тому, что делается на Украине, они мыслят примерно так: пусть творці — митці пасутся себе как знают, а чтоб не лезли куда не надо (ведь они сущие дети!), — создадим «ограничения», напишем закон и постараемся его исполнять, а нарушителей — наказывать.

И эта разница в подходах к свободе творчества и ее ограничениям между коммунистами и антикоммунистами наиболее заметна по результату. После победы коммунистов в 1917-м вскоре были написаны «Тихий Дон», «Хождение по мукам», «Как закалялась сталь», «Два капитана», «Белеет парус одинокий», «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», сняты фильмы «Броненосец „Потемкин“», «Чапаев», «Веселые ребята»… Какие произведения, хотя бы отдаленно приближающиеся по уровню, были созданы после победы антикоммунистов в 1991 году?

Ханс Йост, в 1933 году ставший президентом Имперской палаты литературы, в одной из своих пьес написал слова, часто приписываемые разным нацистским руководителям: «Когда я слышу слово „культура“, моя рука тянется к пистолету». Руки современных украинских культуртрегеров тянутся к соске и погремушке. Впрочем, это, конечно, условность: на соски и погремушки у киевской власти немає коштiв . Скорее всего, за неимением игрушек, будут просто бить по рукам.

Вряд ли кто-то может заподозрить современную украинскую власть в следовании заветам Ленина — Сталина. Но ведь ограничения на культуру накладывали не только представители политических сил, которых принято называть «левыми», но и их крайне правые противоположности:

«Глубочайшие интересы народа и государства требуют недопущения того, чтобы народные массы попадали в руки плохих, невежественных и просто бесчестных „воспитателей“. Обязанностью государства было бы взять на себя контроль за этим воспитанием и систематически бороться против злоупотреблений печати. Государство должно следить особенно внимательно за газетами, ибо влияние газет на людей является самым сильным и глубоким, хотя бы уже потому, что газеты говорят с читателем изо дня в день. Именно равномерность пропаганды и постоянное повторение одного и того же оказывают исключительное влияние на читателя. Вот почему в этой области более чем в какой-либо другой государство имело бы право применить абсолютно все средства, ведущие к цели. Никакие крики относительно так называемой свободы печати не должны были бы останавливать государство, которое просто обязано обеспечить нации столь необходимую ей здоровую умственную пищу.Здоровое государство во что бы то ни стало должно взять в свои руки это орудие народного воспитания и по-настоящему поставить печать на службу своей нации».

Если в этой цитате заменить «газеты» на «телевидение» да не упоминать, что взята она из «Майн кампф», — получится готовое выступление для любого украинского сторонника ограничений чего угодно — хоть российских телеканалов, хоть украинских писателей, пишущих неугодные книги. Да мы уже и слышим практически такие же по смыслу выступления оранжевых политиков, называющих себя национал -демократами .

Образ мыслей идеологов современного украинского национального государства представляет собой компиляцию взглядов теоретиков ОУН из середины прошлого века и утвердившихся в современном мире «теорий элит»: «инициативное меньшинство» должно вести за собой «несвидомое большинство», «элита» принимает решения на благо «народа»; отличие, пожалуй, лишь в том, что оуновцы пытались обходиться с обществом, как пастух со стадом, а нынешние — как строгий учитель с «трудными детьми», лезущими руками в тарелку и потенциально опасными для хрупких структур нового мирового порядка.

Где есть свобода слова, там нет свободы мысли, — сказал философ. Отсюда можно заключить, что не всякая свобода хороша. Свобода, которая не ограничена свободой других людей и интересами общества, НЕ хороша. И не всякие ограничения хороши. Ограничения, диктуемые не логикой развития, а произволом, — вредны безусловно. А именно такие ограничения продвигаются в украинское общество под видом борьбы за чистоту нравов.

Верховная Рада принимает закон о дальнейшем усилении борьбы с порнографией — благое дело, а народ смеется. Потому что развратен? Нет, потому что прекрасно понимает: в современном глобализируемом мире порнография — это бизнес, индустрия. Запретить порнографию, не изменив устоев этого мира, так же невозможно, как запретить эрзац-пищу или выхлопы автомобилей. Их можно сделать чище, приятнее на вид и на вкус, гламурнее. То есть создать некую иллюзорную реальность, придать злу видимость благополучия и благопристойности.

Запреты на порнографию есть в каждой западной стране — но порнодельцы и порнозвезды живут не в тюрьме и не на конспиративных квартирах, а по соседству со столпами общества, содержателями благотворительных фондов и борцами за общественную мораль. Они тусуются с политиками и даже сами проходят в парламент.

Граждане смеются, потому что предчувствуют: ни порнографию, ни игорный бизнес, ни торговлю спиртным, ни даже глупых конъюнктурных пысьмэнныкив все эти нацкомиссии по защите морали не одолеют. Просто провайдеры будут показывать блюстителям нравственности распечатки, из которых следует, что порнография ушла из их сетей… Все приспособятся, если уже не приспособились, им не привыкать, они ведь успешные люди , а то, что сегодня называется успешностью, на самом деле является приспособляемостью .

А кто же НЕ приспособится? Не приспособится потребитель информации. Из рассуждений сторонников ограничений как-то выпадает тот факт, что свобода слова — это не только свобода распространять , но и свобода получать информацию. Иметь к ней доступ. Если называть вещи своими именами, вот этот доступ к информации сегодня на Украине очень ограничен, и власти любых цветов любыми способами стараются ограничить его еще больше.

И делается это, как всегда, по обращениям народа. Так, чтобы народ понял и принял. Для того представители «элиты», то есть киевской гламурной тусовки, гневно критикуют «потешную киевскую богему, погрязшую в своем скучном гламуре», напоминая унтер-офицершу, которая секла сама себя.

Толкуя вроде бы об ограничениях на распространение, на самом деле хотят ограничить право на получение информации. Смирительную вышиванку пытаются надеть не на бездарных, пошлых, зажравшихся и развратных «творцов», а на зрителей, читателей, на вас и меня.