Эксперт Эксперт - Эксперт № 05 (2013)

Дороги вокруг города действительно сильно повреждены: трещины в асфальте выглядят так, словно дорожное полотно скрутили и оно лопнуло, разделившись на несколько полос. Впрочем, трудно сказать, что тому причиной — добыча угля или болотистые почвы. По каждому случаю провала дорог городские власти судятся с концерном Vattenfall, и не во всех случаях удается доказать, что повреждение полотна действительно вызвано откачкой грунтовых вод. По крайней мере во многих других городах Восточной Германии дороги выглядят не лучше — безо всяких угольных разрезов.

«Где я буду похоронен?»

Впрочем, главное беспокойство жителей Шенкендёберна вызывает не сохранение карьера, а его развитие. После тридцати лет работы нынешний карьер почти полностью истощился: слой бурого угля на востоке Германии не особенно богатый, от 6 до 15 метров толщиной. Чтобы продолжить снабжать топливом электростанцию-гигант, Vattenfall вынуждена закладывать новый разрез. Согласно планам компании, новый — не меньшего размера — карьер должен обеспечить работу электростанции еще на 20–25 лет. И съесть три поселка, входящие в населенный пункт Шенкендёберн.

В затронутых поселках проживает около 900 человек, и не все из них смотрят на перспективу переселения с оптимизмом. То тут, то там во дворах домов можно увидеть плакаты: «Мы не хотим терять дом» или «Защитим свое будущее».

Уничтожение населенных пунктов, стоящих на пути добычи ресурсов, не уникальное событие в Германии. Так, в 2006–2009 годах при расширении принадлежащего компании RWE карьера Гарцвайлер на западе страны было переселено десять населенных пунктов. Согласно планам компании, вплоть до 2045 года карьер, активная площадь которого составляет более 4 тыс. га, должен выдавать от 35 до 45 млн тонн бурого угля. Для расширения другого разреза компании RWE тоже планируется переселить два населенных пункта с общим населением 2 тыс. человек. Однако обыденность процесса переселения граждан, живущих на залежах полезных ископаемых, равно как и то, что под добычу ресурсов занято только 0,2% территории Германии, не делает менее драматичным каждый новый случай стирания с карты страны очередного городка.

Маттиас Берндт— настоятель евангелической церкви в поселке Керквиц, входящем в город Шенкендёберн. Керквиц — один из трех поселков, которые могут быть выселены и срыты для того, чтобы добыча бурого угля в регионе не прекращалась. Мы встречаемся с г-ном Берндтом незадолго до Рождества. Внутри церкви, сразу у входа, стоят ясли с фигурами Марии, Иосифа и младенца Христа, а снаружи в землю врыт плакат, изображающий перспективу церкви Керквица — быть срытой бульдозерами. «Наша церковь была построена еще в ГДР — это была первая церковь, построенная в коммунистической Германии. И произошло это лишь потому, что строительство оплатила шведская сторона — фонд короля Густава Адольфа, — усмехается священник. — Какая ирония, что церковь, которую построили шведы, сегодня может быть снесена, потому что шведский концерн собирается расширять добычу угля».

Мы поднимаемся на колокольню — и священник показывает мне городок сверху. Вот там живет один прихожанин, тут — другой, а семья из вон того дома активно участвовала в демонстрациях за сохранение города. Г-н Берндт вдыхает морозный воздух: «Самое тяжелое — говорить со стариками. Один пожилой прихожанин сказал мне: я знаю, что скоро умру, но не знаю, где я буду похоронен. И даже если он будет похоронен здесь, в Керквице, то вполне возможно, что уже через пару месяцев его придется перезахоранивать. Ведь кладбища не могут быть просто так срыты».

Такой эмоциональный подход малопродуктивен, полагает Кристоф Зайдлер из Spiegel. «В Германии вообще популярен такой ход мысли: мол, стройте что угодно где угодно, но только не рядом со мной. Это касается не только добычи угля, но и установки ветряных генераторов и особенно — мест захоронения отработанного ядерного топлива. Но нельзя забывать, что Германия — это страна, зависящая от ресурсов. И если мы не будем добывать их у себя, то их будут добывать где-то еще. И мы будем зависимы от внешних партнеров. Более того, добыча ресурсов в странах третьего мира сопряжена с колоссальным ущербом для мировой экологии. Подумайте о разливах нефти в Нигерии или об уничтожаемой тундре в России. Я заметил интересную вещь: в регионах, где раньше уже велась добыча ресурсов, люди более спокойно смотрят на возобновление добычи. Потому что люди там знают, что добыча ресурсов, конечно, может быть связана с неприятными побочными эффектами, но с ними можно жить: мой отец работал на шахте, дед работал на шахте, ничего совсем страшного в этом нет», — рассказывает журналист.

Зависимость Германии от импорта ресурсов долгие годы была одной из самых болезненных для немцев тем. Поставки зарубежного сырья были и остаются критическими для важнейших отраслей немецкой экономики, в первую очередь для ресурсоемкого машиностроения, определяющего структуру немецкого экспорта, а также для энергетики. Именно поэтому возможность хоть немного уменьшить эту зависимость будет получать всевозможную поддержку со стороны федеральных немецких властей. «Можно с уверенностью сказать, что добыча ресурсов в Германии не заменит импорт. Однако важно, что, во-первых, добыча сама по себе является миллионным и даже миллиардным, если речь идет, например, о меди в Лаузице, бизнесе, — рассуждает Кристоф Зайдлер. — А во-вторых, имея собственную добычу, пусть и ограниченную, страна улучшает свои переговорные позиции со странами-экспортерами».

Шенкендёберн—Берлин

График 1

Большинство доказанных запасов нефти Германии расположено в трех федеральных землях

График 2

Разведанных запасов нефти и газа при нынешних темпах добычи Германии хватит не более чем на 10-12 лет

График 3

Главный добываемы в Германии минерал - песок

Денис Панасюк, частный инвестор

После продажи на аукционе 73% Ванинского порта пакет был разбит между тремя офшорами. Самой адекватной выглядит версия, что их бенефициар — Игорь Зюзин и структуры, чьи интересы он представляет

«Я помню тот Ванинский порт и шум парохода угрюмый, как шли мы с этапа на борт в холодные мрачные трюмы» (из песни «Ванинский порт»)

Фото: РИА Новости

Многие помнят, как в 2011 году по поручению президента Дмитрия МедведеваГенпрокуратура и Счетная палата долго и активно искали владельцев аэропорта Домодедово. В конце концов Генрокуратура установила, что «управление аэропортовым комплексом “Домодедово” осуществляется иностранными компаниями, зарегистрированными в офшорных зонах». А Счетная палата выявила «нарушения <���…> процедуры приватизации федеральной собственности в аэропортах федерального значения, в результате которых собственником 322 объектов недвижимости аэропорта Домодедово (включая аэровокзал и топливозаправочный комплекс) стала компания “Асьенда Инвестментс Лимитед” (Республика Кипр)». Таким образом, стало известно, что крупнейший аэропорт России принадлежит офшорам, и даже Генпрокуратура и Счетная палата не могут установить их реальных бенефициаров.