Газета Завтра Газета - Газета Завтра 432 (9 2002)

Сегодня они постоянно толкуют о холокосте, о миллионах убитых евреев. Но только Советский Союз потерял в той войне 28, а по некоторым данным, около 40 миллионов своих граждан. Но об этом — ни звука. Где совесть той же Европы, Америки? Это циники высшей марки. А ты говоришь, чтобы я продавал туда свои работы. Они их могут приобрести только для того, чтобы спрятать или, как эти 28 миллионов, уничтожить и забыть! Не вспоминать! Ведь действительно главный вопрос о том, на чьих капиталах вырос фашизм, кто ему потворствовал, помогал стать на ноги, — ждет еще своего часа".

Меня поражает глубина мышления Михаила Савицкого, его умение оперировать в разговоре только фактами, тем, что он сам видел и выстрадал. И потому с ним трудно спорить, трудно что-то доказывать. Ведь в большинстве своем наши "аргументы" почерпнуты из книг или трактатов, пусть порой и достойных, но все-таки "заинтересованных" в потворствовании сложившимся мифам. Так нам спокойнее, удобнее жить. Но Савицкий, как истинно великий художник, видит свою задачу еще и в разрушении разного рода мифов, чтоб не только своим творчеством, но и своей жизнью доносить до людей правду, какой он ее видел, знал. Он берет темы, которые, как говорится, не поднять никому. Да никто к ним, по сути, в живописи и не пытался не то что притронуться, но даже приблизиться. По уровню осмысления той трагедии, что произошла в XX веке и продолжается в начавшемся XXI веке, ему не было и нет равных. В этом величие Савицкого как художника и трагедия его как человека.

Естественно, мы говорим с ним о художниках. Он с уважением вспоминает творчество русских мастеров: Виктора Иванова, Андрея Мыльникова, Дмитрия Жилинского, выходца из Беларуси Евсея Моисеенко, братьев Ткачевых и братьев Смолиных, а еще удивительного художника и эрудита Гелия Коржева и Федора Константинова. Он подмечает тончайшие особенности в творчестве известных западноевропейских художников, с которыми был лично знаком или которых знает по их работам. Но лучше не вспоминать ему о Марке Шагале. Сначала я думал, что это обычное неприятие одного большого художника другим. Такое случается, и не редко. Но потом я понял: здесь другое. Здесь опять неприятие лжи, попыток подмены одного понятия другим. Нет, к самому художнику он никаких претензий не имеет. "Это художник-примитивист. Таким в Грузии был Пиросмани, во Франции Анри Русо… Но Шагалу была сделана грандиозная реклама. Когда же французы, с их претензией на абсолютный вкус, позволили ему расписать Гранд-опера, я потерял к ним всякое уважение. Он же явно запорол эту работу. Вот роспись кнессета в Израиле — это да! Это его. Это типично еврейский художник, но я категорически против, чтобы его навязывали как образец всем остальным.

Я не понимаю наших людей, Ну ладно Москва, космополитический город-прорва, где русских людей, если судить по телевидению, вообще уже не существует. Где русские выступают только в роли смеющихся над собой дураков в бесконечных "смехопанорамах" и "аншлагах". Мне кажется, это самые оскорбительные телепередачи, когда русские, вместо того, чтобы за пошлости, гадости в свой адрес, пойти и набить из авторам морду, закатывают смехоистерики. Но Бог с ней, Москвой. Здесь же, в Беларуси, все друг друга знают, кто чего стоит… И меня возмущает, когда Витебск, Витебщину, с легкой руки некоторых шустрых прохиндеев, величают сегодня уже не меньше, чем "землей Шагала". С какой стати? Да он родился где-то там. Некоторое время после революции комиссарил в Витебской губернии (почему-то об этом предпочитают теперь скромно умалчивать) и внес свой весомый вклад в разрушение ее культуры, непосредственно в войну с дворцами. Кстати, одна из его работ так и называлась "Война дворцам". Но почему одних комиссаров мы сегодня проклинаем, а другому — только за последнее время, поставили несколько памятников, проводим какие-то "шагаловские чтения", выпускаем за бюджетные деньги фильмы и спектакли, которые не просто тиражируют мифы о якобы великом белорусском художнике Шагале, но яростно навязывают эти выдумки публике. Если говорить, чья это земля, то назвали бы уж лучше Витебщину землей Ильи Репина. Здесь, под Витебском, в Здравневе, у него была дача, он жил, творил, пока, кстати, не зашевелились комиссары, в том числе и от искусства. Но Репин был реалист, он развивал традиции русского искусства, которое сегодня у этих господ весьма не в чести, и потому будем возносить до небес Шагала. И в прямом, и в переносном смысле "возносить". Дошло до такого маразма, что местные власти разрешили шагаловским энтузиастам рассадить в городе на крышах домов музыкантов, и они, дрожа от страха, что-то там пиликали на своих скрипках. А самые сумасшедшие поклонники творчества Шагала, пытались даже затащить на крышу одного из витебских домов корову или козла... Они тупо иллюстрировали картины, элементарно не понимая заключенных в них символов. Это еще раз к тому, как мы знаем, а точнее, совсем не знаем живущий веками рядом с нами народ. Ведь работы того же Шагала носят как правило характер откровенных иллюстраций еврейских мифов, поговорок, присказок. Во многих его работах есть бедный еврей с мешком. И мы, дураки, сочувствуем этому несчастному. А он в этом мешке тащит наворованное золото и прикидывается беднягой, чтоб соседи не подсмотрели, не отобрали. Или пустая телега — это возвращается с ярмарки не самый оборотистый, проторговавшийся еврей. И соседи в окнах — они не просто злорадствуют, это им урок, как не надо делать свой гешефт. Или летящая в небе селедка. Этим видом бизнеса в Беларуси занимались почти монопольно евреи. И селедка эта была как бы символом их благосостояния. Это чисто еврейская жизнь, и ее надо не просто знать, но и понимать. И тогда бы наши недоумки не тащили козу на крышу, а "щырыя белорусы", по всякому поводу, а чаще без повода клянущиеся в любви своей родине, не подражали бы Шагалу с его летящей в небе Бэлой, а знали, что этим еврейский художник подчеркивает, что он гражданин не какой-то там Витебщины, а мира. И чихал он на все с высоты намалеванной им козы.

Была как-то выставка нескольких моих работ в Витебске. Власти города пригласили меня приехать на ее открытие. Конечно же, я категорически отказался. Это моя земля — Витебщина, в конце концов, моя родина, — но на какую-то "землю Шагала" я не поеду. Вообще, я считаю этот лживый миф оскорблением, плевком в лицо всем белорусам".

Конечно, с Савицким можно спорить, пытаться доказывать, что Марк Шагал не такой примитивный художник, как ему кажется, что это большой художник. А то, что вокруг его имени пляшут, делают свой подлый идеологический бизнес какие-то маленькие, прохиндеистые человечки, то Шагал к этому не имеет никакого отношения. Но я хорошо понимаю, что возмущает в этой истории с "землей Шагала" Савицкого — опять же подмена понятий. Тот уехал отсюда в самое трудное время, внеся в эту свалившуюся на страну, на живущий здесь народ беду, свою "комиссарскую" лепту. Савицкий же жил здесь, сражался, страдал, как жили и сражались из покон веков его предки, и он вправе считать эту землю своей, как каждый живущий здесь человек. И я убежден, что он с таким же, если не большим гневом, воспринял бы то, если бы Витебщину назвали землей "Савицкого".