Томас Ауэрбах - Коммандос Штази. Подготовка оперативных групп Министерства государственной безопасности ГДР к террору и саботажу против Западной Германии

Мильке в своем докладе, среди прочего, сказал:

«В этом органе готовились и готовятся специально обученные бойцы, которые образуют главные силы МГБ для ведения специальных боевых действий. […] Определяющими для работы РГМ/С в настоящее время являются, прежде всего, следующие задачи: 1. Подготовка и проведение специальных чекистских мероприятий и акций против избранных главных объектов противника для нарушения процесса подготовки и перестройки (перевода экономики и государственной жизни на военные рельсы — прим. перев.) и для нанесения ущерба его боевой мощи в периоды роста напряженности и в случае войны».

Несмотря на расширенную и измененную сферу компетентности и изменившуюся военную доктрину, задачи РГМ/С также после ее переименования в отдел XXIII в 1988 году и объединения с отделом XXII в главный отдел XXII в 1989 году оставались одними и теми же.

Знали ли ответственные западногерманские инстанции об этих действиях? Среди сохранившихся документов РГМ было найдено секретное исследование главного штаба сухопутных войск в Федеральном министерстве обороны ФРГ от 30 ноября 1981 года под заголовком «Угроза тыловым районам». Там, среди прочего, можно прочесть, что руководство Бундесвера в случае роста напряженности в полной мере считалось с возможностью активных акций саботажа со стороны разведывательно-диверсионных групп Восточного блока. Было также ясное представление об их возможных целевых объектах.

Далее в исследовании сказано: «Из-за объема необходимого оснащения и требуемого снабжения этих групп нельзя исключить, что для них уже в мирное время устраиваются или уже были устроены склады на территории стран НАТО. Тем не менее, сведения об этом отсутствуют». В дальнейшем исследование исходило лишь из предположений. У западных немцев не было знаний ни о численности оперативных групп, ни об их подготовке. Также в исследовании ошибочно предполагали, что диверсионные действия должны будут исходить от подразделений вооруженных сил стран Варшавского договора. Впрочем, руководство Бундесвера учитывало также и возможность участия спецслужб стран Восточного блока в ожидаемых подрывных действиях, но о роли МГБ у него не было никакой информации: «О масштабах таких руководимых спецслужбами акций саботажа из-за сильной изоляции («герметизации» — прим. перев.]) разведывательных служб противника можно только строить предположения. […] Даже если агенты на войне или в случае кризисов будут использованы для и в целях поддержки акций саботажа и произойдут дальнейшие заброски агентов через границу, то такие акции смогут происходить только в очень ограниченном объеме».

Столь же мало информированным оказалось и Федеральное ведомство по охране конституции (БФФ). Чиновники этого ведомства в 1984 году в одном своем «внутреннем материале» строили разные предположения о «подготовке саботажа разведывательными службами государств Варшавского договора». «Внутренний материал» немедленно оказался также на письменном столе Маркуса Вольфа, который 3 сентября 1984 года передал его РГМ со своим сопроводительным письмом. При оценке материала Вольф особенно просил о защите своего источника.

Также шеф РГМ/С Штёкер смог ознакомиться с ним и вернул «этот ценный материал с большой благодарностью» 10 октября 1984 года.

«Ценным» для Штёкера в любом случае могло быть подтверждение того, что западногерманские стражи конституции блуждали в потемках. В своем докладе они в слишком уж общих фразах констатировали, что секретные службы Восточного блока под руководством КГБ ведут обширную подготовку к саботажу на возможный «День X». Реалистичные представления были также в отношении возможных целевых объектов гражданской и военной инфраструктуры: «Так, например, капитан КГБ Лялин, действовавший под прикрытием сотрудника советского торгпредства в Лондоне, осуществлял разведку подходящих посадочных площадок для диверсионных групп саботажа, которые в «День X» должны были быть десантированы с самолетов». Это было единственным конкретным фактом во всем докладе. Также и свои предположения о существующей агентурной сети для разведки объектов диверсии чиновники ведомства по охране конституции не смогли обосновать реальными сведениями. Столь же не осведомлены были они и о планах МГБ по ликвидации людей в оперативной области. В докладе 1984 года восточногерманское МГБ не упомянуто ни одним словом! Всюду в нем были лишь общие слова о «разведывательных службах противника».

К этой дате РГМ/С уже обучила примерно 3500 одиночных бойцов и специалистов для проведения диверсионных операций против ФРГ, и плотная сеть агентов отдела IV в течение десятилетий усердно и педантично разведывала предусмотренные для нападений целевые объекты.

Разрушать, уничтожать, повреждать, парализовать, выводить из строя, создавать помехи, препятствовать, дезорганизовывать, ликвидировать. Оперативные группы РГМ/С были обучены осуществлять эту деятельность в случае необходимости с самыми простыми вспомогательными средствами или даже голыми руками. Однако «обычно» в распоряжении у них находился целый инструментарий уничтожения со значительной технической изощренностью.

Соответствующие «круги специалистов» обозначают этот инструментарий как боевые средства для диверсий и террора. Дилетанту такие «инструменты» известны лишь из преувеличенной фантазии разных шпионских фильмов, и он едва ли может определить, какую опасность представляют эти средства, если они находятся в руках секретных служб авторитарных режимов или террористических групп любой идеологической окраски. Но дилетантской фантазии совершенно недостаточно, чтобы представить себе все разнообразие диверсионных боевых средств.

Оперативно-техническое направление будущей РГМ/С начало свою деятельность в 1962 году:

«Существовало тесное сотрудничество с советским консультантом, товарищем полковником Ветровым. В это время товарищем полковником Шольцем [в то время руководителем РГМ] была поставлена задача разработать малое боевое средство для наступательного использования, испытать его и произвести образец.

Постановка задачи охватывала области взрывной техники, зажигательных средств и особых областей вооружения и техники. […] Первые попытки профилирования начались в конкретных рабочих направлениях (рабочее направление механика, электротехника и химия). Начали с создания материально-технической базы. Были приобретены первые машины для механической обработки, электротехнические испытательные и измерительные приборы, и оборудование лаборатории для рабочего направления химии».