Ольга Мамонова - Последняя банда: Сталинский МУР против «черных котов» Красной Горки

В книге «Абакумов — начальник Смерша» приводятся любопытные свидетельства полковника юстиции в отставке А. Лискина о характере военных юристов (сам А. Лискин непосредственно участвовал в следствии по делу Абакумова). Военные прокуроры — народ образованный, даже церемонный. Они умеют ставить вопросы и добиваться ответов без издевательств и побоев. Протоколы тоже ведутся с точностью. Сам Лискин жил с женой, детьми и тестем в одной комнате в коммуналке и работал почти без выходных. Пораженный великолепием особняка Абакумова в Колпачном переулке, которым тот обзавелся незадолго до ареста, Лискин сравнивал эти условия со скромными коммуналками сотрудников военной юстиции.

Следственная бригада работала без сна и отдыха. Как говорят и блатные, и милиция, Абакумов был в несознанке. Его вызывающее, прямолинейное поведение в тюрьме привело его на проверку в лефортовские казематы с холодильной камерой-пыткой и избиениями (официально — острыми методами допроса). Но заключенный № 15 проявил железную волю и не подписал ни одного признания в измене, до конца отказывался от обвинения и адвоката.

Он стал обычным камерником, причем раньше таинственной банды — о ней он так ничего и не узнал.

Теперь дело о банде взял под личный контроль новый министр госбезопасности — Семен Игнатьев, человек Хрущева и покровитель Рюмина, маленького Рюрика (в МГБ тоже были в ходу клички). Его первые действия? «Встав во главе МГБ, — пишет Ф. Раззаков, — С. Игнатьев сделал все, от него зависящее, чтобы усилить партийный диктат над органами госбезопасности. Сотни партийных чиновников пришли в МГБ, вытесняя оттуда чекистов-профессионалов». Такой кадровый поворот, инициатором которого был Хрущев, не улучшил сыскную работу.

Разговор о банде Семен Игнатьев начал запросто — с мата. Руководство московской милиции выслушало от чиновника (Игнатьев никогда не служил ни в армии, ни в контрразведке) угрозы посадить всех без разбора, и милицейские комиссары вернулись к работе — не сажать, а защищать людей.

Тридцатого октября 1951 года, около восьми часов вечера, поступило новое сообщение — ограблен магазин горпромторга «Ткани» в Сокольническом переулке. Грабители унесли отрез ткани и заперли входную дверь навесным замком, который заранее принесли с собой. Все случилось по-быстрому, по-страшному.

Налетчики никогда ничего не брали, кроме денег. Только однажды они сорвали с прилавка наручные часы «Салют» и «Молния» и пару бутылок коньяка. На этот раз один из них не удержался и уволок отрез дорогого текстиля. Владимир Арапов стал подозревать, что, если бандиты унесли товар, а не деньги, они стали слишком самоуверенными и начнут совершать ошибки. Вряд ли они сами работают на барыгу, но ведь посредник может попытаться сбыть товар на Тишинском рынке. Оперативники упорно искали след банды в уголовной среде.

Чистка Тишинки несколько лет назад не уничтожила это торговое месиво до конца. Здесь крутились солдаты-огольцы и авторитетные воры, совершались кражи и сделки, происходили встречи уголовников и сбыт краденого. Милиция держала Тишинский рынок под прицелом. Здесь работала ее агентура, выспрашивая, наблюдая, присматриваясь. Но все было безрезультатно: о банде не было ни слуху ни духу. Никаких вещей с ограблений также не всплывало. Нигде не было зафиксировано крупных трат. Прочесав городские рынки, Арапов выехал со своей агентурой на другие торговые точки — в Малаховку и Тулу. Безрезультатно. Криминальная среда не дала никаких сведений о высоком светловолосом грабителе.

Старый Новый год был отмечен очередным налетом. В милицию поступила информация, что банда снова объявилась в Тушине — ограбила магазин № 5. Для Митина из ограблений ушло и само чувство риска — налеты стали обыденной частью его существования. Как разминка. Внутри него был мотор, который гнал его на полной скорости к пропасти. В этот же день первый шаг в эту пропасть сделал его близкий друг Лукин, которому было всего двадцать лет. Оставив Лукина на входе, остальные ворвались в магазин и сняли кассу на 17 тысяч рублей.

Остыв и набравшись сил, банда снова стала осматриваться в поисках дела. 5 марта Лукин и Николаенко приехали в Рублево и разработали план нападения на промтоварный магазин № 88. Сообщив о рублевской точке Митину и Аверченкову, они договорились о распределении ролей, и Лукин достал для Николаенко парабеллум. 7 марта красногорская четверка ворвалась в намеченный магазин. Митин оттолкнул кассиршу к стене и выхватил пистолет ТТ.

— Будешь кричать — убью!

Не успели Николаенко и Лукин открыть сейф, где было около семи тысяч рублей, как в магазин вошли двое мальчишек, лет двенадцати-тринадцати. Кассирша, забыв о Митине, громко закричала:

— Ребята, бегите отсюда!

Но Митин втолкнул их внутрь и приказал лечь на пол за прилавком, где уже находилось несколько сотрудников и посетителей магазина. После ограбления все четверо побежали по лесу в сторону станции Трикотажная и сгинули в темноте. Красногорский район они знали как свои пять пальцев. Они хорошо подготовились к Международному женскому дню.

Хрущев понял, что пора принимать экстренные меры. Действовать путем арестов и запугивания было все равно что стрелять холостыми патронами. Терять время стало слишком опасно. Берия следует по пятам и наступает на больные мозоли: в столице грабят как на рынке, убивают как на войне, милиция третий год не может поймать обнаглевших налетчиков, а первый секретарь не способен обеспечить безопасность москвичей. Хрущев катастрофически проигрывал в борьбе за московские позиции. Страх банды карабкался все выше — от районного отделения милиции до Хрущева, МГБ и Берии. Неизвестно, скрыл ли Берия криминальную ситуацию в докладах Сталину.

— Я думаю, Сталин знал, — осторожно говорит генерал-майор В. П. Арапов.

— Когда я расследовал убийство одного крупного военного инженера, то несколько раз сопровождал Берию его в «бьюике» на ближнюю дачу. О громких преступлениях всегда докладывали.

Розыск преступников возглавляли яркие погоны: начальник Управления московского розыска полковник Константин Гребнев и начальник его 1-го отдела подполковник милиции Семен Дегтярев, подполковник госбезопасности Иван Парфентьев (он возглавит МУР в 1953 году). Позже подключили Андрея Холомина, начальника Уголовного розыска Московской области, и его заместителя Игоря Скорина. Все ходы расследования докладывались лично главе МГБ С. Игнатьеву. Дело было у него на контроле, а он предпочел бы держать его под колпаком. Это раздражало, нарушало тонкий баланс власти. Любой донос мог оказаться роковым и для нового министра госбезопасности.