Елена Прудникова - Мифология «голодомора»

Та же ситуация возникла и в 1933-м. Те, кто снялся с места зимой 1932/33 г. и не попал в руки ГПУ, большей частью были обречены на гибель. Свободной продажи продовольствия по сколько-нибудь приемлемым ценам в тот год не существовало нигде. Дешевый хлеб распределялся только по карточкам — карточек у беженцев не было, равно как и возможности их получить. Кое-кому удавалось устроиться на заводы или стройки, но таких было немного, остальные же — без карточек, без жилья, в разгар зимы — погибали.

Так, например, по сообщениям ОГПУ:

« В городе (Киеве. — Авт. ) за последнее время ежедневно подбирают десятки трупов, а также десятки истощенных, часть которых в больницах умирает. В январе подобрано 400 трупов, в феврале — 518, за 8 дней марта — 248. Кроме этого, в городе ежедневно подбрасывается 100 и даже больше детей » [251] Там же. С. 333. .

В уже цитировавшемся личном письме начальника Харьковского облотдела председателю ГПУ УССР от 5 июня 1933 года он рисует ситуацию по городу Харькову, столице УССР. За февраль на улицах было подобрано 431 труп умерших от голода крестьян, за март — 689, за апрель — 477, за май — 992 трупа и 196 за первые три дня июня. Это один лишь Харьков — а ведь были еще и райцентры…

Об усложнении криминальной обстановки и росте эпидемий мы и говорить не будем…

…На самом деле операция началась гораздо раньше пресловутого постановления, и отнюдь не ради недопущения агитации, а как обычная мера против бродяжничества и распространения эпидемий. Едва ли органы ГПУ нуждались в каких-то специальных обоснованиях: за прошедшие пятнадцать лет они и так слишком хорошо знали, что несет с собой массовое неорганизованное перемещение людей по стране.

По сведениям ОГПУ, массовый выезд крестьян из сел начался в конце декабря 1932 года. Причем, что интересно: голодали больше колхозники, а выезжали единоличники. Чекисты особо отмечают:

« В большинстве случаев выезды из сел мотивируются уходом на заработки. Однако преобладание среди выезжающих злостных несдатчиков хлеба свидетельствует о том, что в данном случае имеет место бегство из села. Не все, а только часть выезжающих из сел берет с собой свои семьи, заколачивая дома и скрывая свои хлебные запасы у соседей, родственников. Некоторые бежавшие из села оставили ямы с закопанным хлебом …» [252] Лубянка. Сталин и ВЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936. Документы. М., 2003. С. 394.

По данным на 2 февраля, число выехавших их сел крестьян следующее:

А ведь это только начало. Зимой мало кто рискует пускаться в дорогу, да и голод усиливается весной.

Уже в начале января ГПУ Украины приступило… нет, не к установке заслонов на дорогах, а к арестам организаторов и подстрекателей выездов, за месяц взяв около 500 человек. Кто этим занимался — разговор отдельный и интересный. Так, например, в Северо-Кавказском крае и на Украине обнаружено три очень похожих группы (две на Кубани и одна в УССР), агитировавших крестьян переселяться… на Дальний Восток. В одной из станиц группа состояла из 12 зажиточных единоличников во главе с бывшим белогвардейцем, в Донецкой области — из 13 человек во главе с бывшим махновцем. Обращает на себя внимание очень уж экзотичное место для переселения — возможно, это же привлекло и чекистов, избравших именно случаи в качестве примеров.

Какой тут интерес у организаторов, кроме антиколхозного саботажа? Да очень простой! Уезжая так далеко, люди начнут спешно и за бесценок распродавать имущество. Соответственно, его можно скупить, а потом перепродать. Разве такого быть не могло?

Что касается собственно массовой операции, то размеры ее не так велики, как можно подумать, и число задержанных куда меньше, чем число уехавших. За два месяца на Украине было задержано 37 924 человека, из них 34 483 возвращены по месту жительства. Арестовано всего 300 человек, и отправлено в спецпоселки Казахстана (куда направляли кулаков, а также крестьян, не желавших возвращаться по месту жительства) еще 579.

Несколько раньше, 27 февраля, в очередной докладной записке промелькнуло, опять же, любопытное наблюдение:

« По настроениям задерживаемых можно подразделить на две группы. Задерживаемый а/с настроенный элемент высказывает нежелание возвращаться к местам жительства, работать на селе и ведет к/р разговоры: „Докуда они нас будут терзать, уж последнюю кожу стянули, то им выполняй хлебозаготовки, то давай семена — помрем все с голоду“. „Разве не видно, к чему это делается, в других местах хлеб есть, человек поехал бы, привез, а они делают так, чтобы подохли на месте“ ».

Вот главная причина выездов — уверенность в том, что где-то «в других местах» есть хлеб. Когда человек убеждается, что хлеба нет, часто бывает уже слишком поздно что-то предпринимать. Кстати, когда в одном из районов Украины возвращающиеся селяне рассказали, что в городах неорганизованным «отходникам» не дают карточек, число желающих выехать резко убавилось.

« Другая же часть задерживаемых высказывается за необходимость теперь же браться за работу в колхозах и работать по-настоящему: „Сейчас один выход — записаться в колхоз и работать не так, как работали до этого, как в своем хозяйстве. Правильные мероприятия, иначе нашего брата, дурака, не вытащить из темноты и нищеты“… „Эти мероприятия давно нужно было бы провести в жизнь, а то у нас много колхозников и единоличников превратились в паразитов “» [253] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Документы и материалы. Т. 3. Кн. 2. М., 2005. С. 292. .

Каких было больше — первых или вторых? Судя по тому, что 90–95 % задержанных крестьян возвращали по месту жительства, вторых больше, и намного. Возвращать первую категорию, давая возможность и дальше вести агитацию? В ГПУ столь розовым идеализмом не страдали.

Куда делись остальные две трети выехавших? Рассеялись по городам. В одном лишь Харькове только в мае было подобрано нищих и бродяг 11 408 человек, из них 6878 детей и подростков. В детских домах Харькова к началу июня находилось 13 237 беспризорных крестьянских детишек, да еще на детприемник вокзала ежедневно поступало 300–500 детей.