Елена Прудникова - Мифология «голодомора»

К лету численность скота еще увеличилась — но, впрочем, оставим эту цифру, на порядок величины разница не влияет. По нормам продразверстки 1918 года положено было оставлять 18 пудов зерна на рабочую лошадь, 9 — на одну голову крупного рогатого скота, 3 — мелкого. Птицей, думаем, в нашем подсчете можно пренебречь.

Итак, округляя численность скота до 500 тыс. голов, получим: для прокорма лошадей требовалось 63 млн пудов зерна, коров — 45 млн, мелкого скота — 15 млн, а всего — 125 млн пудов. Между тем фуражных культур было собрано, как мы уже говорили, 451 млн пудов, или в три раза больше. То есть и скот-то не только пасть не мог, но, при необходимости, и с хозяином бы поделился без ущерба для живого веса!

Теперь понятно, почему в 1933 году так долго не предпринимали никаких мер помощи голодающим. Потому что мы вот тоже никак в толк не возьмем — откуда при таких показателях взялся голод?

Так что же — получается, что голода не было? Но ведь пишет же начальник Днепропетровского облотдела ГПУ 5 марта 1933 года:

« В настоящее время нами проводится работа по определению точных размеров голода. По предварительным итогам этой работы выясняется нижеследующее: всего по данным 35 районов, где райаппаратами ГПУ проверка в основном проведена, поражено 336 сельсоветов: голодает 6436 семей, в них 16 211 чел. имеют на почве голода признаки опухания; 1,7 тыс. человек умерло от голода… Кроме приведенных выше сведений, поступили еще непроверенные данные… по 5 районам, помимо указанных 35, о том, что там голодает 855 семей, в них 2494 чел. имеют признаки опухания и 144 чел. умерли от голода… Наконец, имеющиеся отдельные донесения, не поддающиеся суммированию, указывают на то, что факты голода и недоедания имеются и по остальным районам области …» [93] Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ — НКВД. Документы и материалы. Т. 3, кн. 2. М., 2005. С. 305–306.

Что-то мы окончательно запутались. Голод, безусловно, был, но какой-то он неуловимый: в каких масштабах, а главное — по каким причинам, совершенно непонятно.

Есть, впрочем, еще одна версия, которую выдвинул все тот же Назар Назаров. Она полностью отражена в названии его статьи: «Голод как результат системного кризиса в сельском хозяйстве».

Спорить с этим названием трудно. Любой голод означает, что хозяйство находится в кризисе, — потому что не находящееся в кризисе хозяйство имеет страховые запасы на случай неурожая и других прискорбных обстоятельств. Внешнее выражение кризиса автор тоже показывает четко — все же он специалист по сельскому хозяйству и видит много такого, что не видно кабинетному горожанину.

« Сельскохозяйственное производство в СССР было просто запрограммировано на :

1. Резкие колебания урожайности в зависимости от погодных условий (из-за низкой агротехники и отсталости агроприемов, а также за счет монокультуры и высокого процента яровых зерновых ).

2. Увеличение засоренности полей (причины те же, плюс за счет распашки залежей и целины, при этом дополнительно через посевной материал и агрегаты шло засорение возделанных полей ).

3. Массовое развитие вредителей и болезней (монокультура и низкая агротехника ).

4. Вспышки массового размножения грызунов, особенно в лесостепных и степных районах (монокультура и бесхозяйственность — нарушение сроков уборки и условий хранения ).

5. Нарастание „утомления почв“ и падение почвенного плодородия.

В конечном итоге — резкое колебание урожайности и валового сбора сельскохозяйственных культур вообще и зерновых в частности. То есть вопрос стоял не в том, будет кризис или нет, а в том — когда „грянет“, когда сработает весь комплекс накопившихся проблем ».

А вот что касается причин кризиса, его природы — тут уважаемый автор оказался в плену целого комплекса самых разнообразных мифов — «демократических», коммунистических… в общем, всяких!

« Прежде всего, нужно отметить, что в первые годы, после Октября 1917 года, Советское правительство сельскохозяйственным производством занималось по остаточному принципу (именно этим объясняется то, что в земельных органах до начала 1930-х годов, вплоть до Наркомзема, в большинстве случаев остались те же специалисты, которые там работали и до революции). Во главу угла ставились, прежде всего, вопросы снабжения продовольствием городов и армии, а само производство не интересовало (это и понятно — не до того было в то время, на повестке дня остро стояли другие вопросы). Фактически, взаимодействие органов власти с сельскохозяйственными производителями сводилось к нехитрой формуле — мы вам дали землю и волю — теперь работайте сами и не забывайте платить налоги. Кстати, об этом же говорит факт сравнительно позднего выделения земельных институций в качестве наркомата. Вопрос о сельскохозяйственном производстве встал позже, в связи с обеспечением индустриализации и внешней торговли ».

На самом деле большевистское правительство было озабочено вопросами сельскохозяйственного производства с момента принятия декрета о земле [94] Более подробно о сельскохозяйственной политике Совнаркома см.: Прудникова Е. Битва за хлеб. М., 2010. . Уже в первых земельных законодательных актах были определены льготы тем видам сельхозпредприятий, которые власть считала перспективными, — и это в условиях тяжелейшей войны и полной неопределенности будущего и власти, и державы! Другое дело, что крестьянству, воплотившему свою давнюю мечту — выжить помещиков и получить их землю, — нужно было время, чтобы насладиться исполнением мечты и понять, что лучше-то не стало! А что касается дореволюционных чиновников — то до начала 30-х годов ими были переполнены все наркоматы. Других-то не было! Многие, кстати, успешно работали и далее.

« С другой стороны, были разрушены крупные земельные хозяйства как принадлежавшие помещикам „мироедам“, как раз и обеспечивавшие Российскую империю товарным зерном. Землю, понятное дело, при этом поделили между крестьянами ».

Не «поделили между крестьянами», а крестьяне поделили между собой. И произошло это еще до прихода большевиков к власти. Они-то как раз пытались спасти остатки крупных хозяйств — но почти всегда безуспешно.

« Что получилось — отсутствие управляющей роли правительственных органов над производством при жесточайшем решении вопросов с хлебозаготовками и сельскохозяйственными налогами. При этом подавляющее большинство крестьянских хозяйств вернулось к традиционным способам ведения хозяйств и распространило данный опыт и на земли бывших крупных сельскохозяйственных производств, в которых новшества все-таки вводились. Напомним, что в крестьянских хозяйствах в то время использовалось трехполье. Да-да, вот такое вот было отставание, хотя одной из причин были малые размеры единоличных хозяйств, в которых на полноценный севооборот не разгонишься. Кстати, данные методы совсем не требовали внедрения передовой агротехники, что еще более усугубилось традиционным консерватизмом сельскохозяйственных работников ».