Газета Завтра Газета - Газета Завтра 441 (19 2002)

По официальным данным, только в Екатеринбургской области армия Колчака уничтожила не менее 25 000 человек. В Кизеловских копях было расстреляно и погребено заживо 8 000 человек, в Тагильском районе замучено около 10 000 человек, в Екатеринбургском уезде не менее 8 000.В конце 1919 года после поражения Колчака от Красной Армии командование Чехословацкого корпуса поспешило отмежеваться от колчаковщины. И 13 ноября 1919 года в меморандуме "союзным державам" генералы мятежного корпуса написали следующее: "Под защитой чехословацких штыков местные военные русские органы (то есть колчаковские власти) позволяют себе такие дела, от которых весь цивилизованный мир придет в ужас. Выжигание деревень, убийство русских мирных граждан целыми сотнями, расстрел без суда людей исключительно только по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов падает на нас за то, что мы не воспрепятствовали этому бесправию".

Если сравнивать белый и красный террор, то со стороны большевиков он не мог носить тот бессмысленно-хаотический характер, о котором сообщают нам либеральные писатели. В отличие от Белого движения большевики организовали государство, оно имело своих представителей во всех органах власти и армии. Поэтому все действия совершались по закону. Таких единых твердых законов не было у Белого движения :в бандах Дутова казнили по закону Дутова, у Колчака — судили по закону Колчака (адмирал организовал военно-полевые суды и офицерские "тройки" для расправы), атаман Краснов убивал и казнил также по собственному почину.

В тех местах, где была установлена Советская власть, действовал закон. Другое дело — характер процедуры суда, здесь применительно сравнение с военно-полевыми судами Столыпина, с той лишь разницей, что в I918-I9 годах шла гражданская война, а во времена Столыпина, когда было казнено более 5000 человек, никакой войны не было — это был просто акт возмездия над крестьянами, доведенными до бунта и отчаяния крайней степенью бесправия.

Многих жертв и страданий стоило русскому народу трагическое падение самодержавия. С разрушением плавного фундамента российской государственности — монархии — легко рухнул, по словам С. Франка, весь русский общественный строй и господствовавшая бытовая культура.

Освобожденная от царской присяги русская армия в кратчайшие сроки превратилась в миллионную толпу дезертиров, хлынувших в Петроград, Москву и другие крупные города России. Эти вооруженные деморализованные массы, прошедшие жестокую школу войны, быстро превратились в питательную среду для беспринципных политиков, которым были чужды интересы нации. Кроме того, Керенский, глава Временного правительства, освободил всех заключенных в Москве и Петрограде. Тюрьмы опустели. Множество злодеев и всяческого сброда, соединившись с сотнями тысяч опьяненных войной и свободой дезертиров, стали совершать те страшные преступления против имущих сословий, которые сегодня пытаются списать только за счет Советской власти. Неприглядную картину духовно-нравственной деградации российского предоктябрьского общества дает церковный историк Владислав Цыпин: "Города и села заполнили толпы потерявших человеческий облик людей, озверевших дезертиров, которые поодиночке и бандами грабили и сжигали усадьбы, пытали и убивали их владельцев, часто стариков и детей. В своем остервенении дезертиры покушались на монастыри и храмы, расхищали святыни, совершали над ними кощунственные надругательства. Одним из первых священномучеников российской смуты был священник Григорий Рождественский, сельский пастырь из-под Орла. В начале сентября бандиты зверски убили его вместе с племянником на глазах у матушки, забрав деньги, убежали, когда услышали набат. Собрались прихожане и, увидев плавающих в крови пастыря и юношу, стали второпях тащить все, что осталось после разбоя: овес, рожь, яблоки — оставив осиротевшую матушку нищей .Целая деревня превратилась таким образом в шайку грабителей". Добавим, что никакой Советской власти в это время и в помине не было.

Главные коды, которые сегодня вводит в общественное сознание российская политическая элита, — это "злодеяния" коммунистов и, как следствие — аморальность их притязаний на власть. Воздействуя именно на наше религиозно-нравственное чувство,"новые православные" журналисты настойчиво и методично сводят идею Православия с политической доктриной левых, чтобы, очевидно, на этом сопоставлении выявить богоборческую суть современных коммунистов в России.

Несомненно, попытки найти подобие между христианством и коммунизмом — бесплодны. И все же соотношение принципов социализма с Православием частично нашло свое разрешение в метафизических глубинах советской истории. Очевидный и крайне неприятный для демократов парадокс русского социализма в том и состоял, что атеистическая Советская власть не смогла поколебать духовно-нравственные устои нации. Даже освобожденный от идей Православия советский строй по своей сути продолжал носить характер религиозно-обшинного служения государству и ближнему. Кстати, в этом напрямую проявился преемственный дух нашей истории.

Социализм, как его понимали все мы, — это организация справедливого государственного порядка во имя интересов большинства. Претворяющаяся при социализме мечта об устроении мирской жизни по правде и совести, давала возможность русской душе, даже потерявшей связь с Богом, в будущем обрести утраченную веру. Не случайно святой Патриарх Тихон в своих посланиях обращался и к верующим и к неверующим — ко всему народу. В отличие от современных просвещенных богословов, он не разделял народ на верующих и коммунистов.

Православная Церковь мыслит верующих в сообществе — это значит, что Церковь ставит перед христианами и задачи земного устройства. Хотим мы этого или не хотим, но даже такое чисто мирское мероприятие, как создание общественно-государственного порядка, может соответствовать, или наоборот — противоречить Учению Христа. Либо нация самоорганизуется на принципах социальной справедливости в интересах всего народа, либо людское сообщество изменяет христианским принципам — и тогда несправедливый общественный порядок, преследующий сохранение интересов небольшой сверхбогатой касты, будет гармонично сочетаться с "христианством", навсегда утратившим свою изначальную сущность.

Промыслительное назначение советской истории в том и состоялось, что Русская Православная Церковь сохранила свою апостольскую чистоту и сохранила не только благодаря жертвенной жизни русских людей. Советское государство было организовано как огромная община-семья, и архетипы религиозно-общинного сознания, несмотря на проповедь атеизма, продолжали через культуру определять содержание духовной жизни страны.