Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Явлинский:

— Если уволят Чубайса, Виктор Степанович будет следующий.

Черномырдин обижается:

— Не надо меня за кем-то ставить... Что это вооб­ще за очередь такая?!

Хорошо воспитанный Арбатов-младший, сын из­вестного академика, движимый чувством глубокого уважения к премьеру, оторвался от своих мыслей и воскликнул на весь зал:

— Зачем же по очереди? Вас, Виктор Степанович, мы готовы пропустить без очереди, первым!

В зале неописуемый восторг.

Петербург давно не знал таких похорон. В рос­кошном мраморном зале Этнографического музея, на хрустальном потолке которого застыли царские дву­главые орлы, проходила панихида по убитому наем­ными киллерами вице-губернатору города Михаилу Маневичу.

Собралась вся элита Петербурга: чиновники, депу­таты, банкиры, военные, актеры, деятели культуры. Пришли представители иностранных посольств, мос­ковские министры. На общем фоне выделялась при­ехавшая в Петербург команда Анатолия Чубайса — Кудрин, Казаков, Путин, прервавший в Америке от­пуск Кох, сгруппировавшиеся, как отмечала пресса, «вокруг своего вожака». Говорили о честности, поря­дочности, интеллигентности убитого, о том, как он хотел, чтобы Россия снова стала великой державой, чтобы молодежь имела возможность получить инте­ресную работу, а старики— пенсию. Для достижения высоких целей ему пришлось заплатить жизнью.

И вдруг:

— Мы достанем всех: и тех, кто спускал курок, и тех, кто оплачивал это своими вонючими, воровски­ми деньгами. Мы достанем их всех, потому что теперь у нас нет выбора: теперь либо мы, либо они...

Странная лексика, не правда ли? Как будто хоронят преступного авторитета. Нет, это не слова прощаль­ной речи, случайно долетевшие из соседней траурной церемонии.

Выступал Анатолий Чубайс — первый заместитель главы правительства Российской Федерации.

Вице-премьер и одновременно министр труда и со­циального развития России Олег Сысуев прославился тем, что на XXVIII съезде КПСС в 1990 году самочин­но выдвинул свою кандидатуру на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Это была еще та картинка!

В 1997 году он так комментировал «писательский» скандал в правительстве:

— Цель у нас чистая, хотя, я понимаю, в такие слова обычно трудно верится простым людям. Пото­му что, мол, как это можно — 90 тысяч долларов брать за книжку и еще думать о нуждах России? Од­нако это так. Я за это время узнал Чубайса. Ранимый человек. Да, честолюбив. Жесток? Нет. С врагами только, может быть. В отличие от меня он считает, что у него есть враги. Но на самом деле он думает так же, как и я: Россия— это не грязная тетка, лежащая на дороге, а порядочная женщина.

Каково сравнение, а? Родина — это мать. Покажите сына, который бы не то что сказал — подумал! — такое о своей матери.

И дальше:

— Только нынешнее правительство способно сде­лать для России что-то позитивное. Немцов, Чубайс, Уринсон, Ясин с Черномырдиным во главе и Ельци­ным в президентском кресле. Я в этом убежден. И не потому, что я там работаю.

Август 1998 года. Грядет финансовый кризис. Бо­рис Ельцин на отдыхе. Однажды его показали по телевизору. Президент затронул тему падения отечест­венного товаропроизводства.

— Это произошло потому, — разъяснил Борис Ни­колаевич, — что Яков Уринсон просидел всю жизнь в лабораториях, и когда его посадили министром, он с точки зрения науки все знает, а практики не знает, не ориентируется, и потому он отстал и мы все вслед за ним отстали...

«Импотенция власти прогрессирует, эрекция оппо­зиции усиливается»,— ставили осенью 1998 года диа­гнозы политические сексопатологи. И вообще, мол, эпохе Ельцина наступает конец. Причем полный! «Да знаем ли мы, какой ресурс заложен в нашем президен­те? А ведь если вникнуть, то окажется, что Клинтон мальчишка по сравнению с Б. Н.»,— интриговала «Комсомольская правда» своих читателей, намекая на интимный роман американского президента с Мони­кой Левински.

И— поведала необыкновенную историю.

«Однажды мы гастролировали в Свердловске. Та­мошний первый секретарь устроил для нас прием на загородной даче. Когда подвыпили хорошенько, по­шли похабные анекдоты, жена поднялась и сказала, что уходит спать. Борис Николаевич, как хозяин и га­лантный кавалер, вызвался показать ей комнату.

Мы сидим внизу, продолжаем бражничать. И вдруг слышу, жена зовет на помощь. Я тут же взлетел на второй этаж. Смотрю, Ельцин завалил жену на кровать и платье стягивает. Я, пожалуй, по­здоровее его-то, схватил, как медведя, тряхнул осно­вательно да в морду! Кубарем полетел он со второго этажа по лестнице. Схватился быстренько и с изви­нениями ко мне: «Извините да простите, ничего та­кого я и не думал. Так, пошутил». Словом, бархат­ный такой, угодливый стал. Силы, стало быть, бо­ится».

Это — рассказ мужа одной известной артистки, переданный через вторые уста. Поэтому авторы книги, с которыми беседовал журналист «Комсомолки», ска­зали, что этот эпизод скорее всего в книгу не войдет — нет прямого подтверждения.

Тем не менее газета его опубликовала, да еще под таким заголовком: «Смотрю, Ельцин завалил мою жену на кровать...».

Бывший премьер-министр России Сергей Кириенко после четырехмесячного руководства правительством страны и последовавшей затем отставки прибыл в но­ябре 1998 года в Лондон по приглашению Королевско­го института международных отношений.

Экс-премьер должен был прочесть лекцию на тему «Экономический кризис в России: причины и перспек­тивы».

Королевский институт — место святое. Слушать знаменитых людей сюда приходят британские полити­ки и академики.

Англичане откровенно блаженствовали: смотри-ка, такой молодой, этот русский, а палец в рот не клади. Никакого занудства уже с самого начала:

— Один мужик все умолял Бога: ну сделай так, Боже, чтобы я выиграл в лотерею! Господь слушал- слушал да и говорит: «А ты для начала хоть бы билетик лотерейный купил».

В конце 1998 года болезнь Бориса Ельцина и отсут­ствие в государственной казне денег на досрочные президентские выборы вызвали к жизни тему возвра­щения России к практике вице-президентства.

— Этот пост надо было вернуть еще вчера, — ска­зал курский губернатор Александр Руцкой, в прошлом первый и последний вице-президент Российской Фе­дерации.

И сообщил детали ликвидации своего поста:

— Конституция должна четко и ясно предусматри­вать должностные полномочия вице-президента, что­бы это не была должность в ранге посыльного, как это пытались сделать из меня, когда я был вице-президен­том. А потом, чтобы я не выступал особенно и не искал себе поручений, мне дали... сельское хозяйство. Вышел указ президента, где было сказано, что я от­вечаю за агропромышленный комплекс России. Это единственный указ президента, который заканчивается пунктом о том, что персональную ответственность за состояние дел в агропромышленном комплексе России несет вице-президент. Тут смеялись вся страна и весь мир! Какое отношение вице-президент имеет к функци­ям правительства, в составе которого есть министр сельского хозяйства? И как же я могу нести персональ­ную ответственность, если мне этот министр не под­чиняется? Этот указ подсунул на подпись президенту Бурбулис.