Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6416 ( № 21 2013)

И вот – новая книга, которая не похожа на предшественниц. Это не роман и не популяризаторская биография в стиле Осипова и Песковского. Мы получили документальное повествование, имеющее научную ценность. И при этом не бесстрастное! Кстати, книги, в которых о Суворове писали суховато, по большому счёту признания не получили. Лопатин работает увлечённо, без рутинёрства и немогузнайства.

Мы привыкли, что биографы в расчёте на бурный резонанс стараются оправдать признанных «отрицательных» героев и скомпрометировать тех, кого Россия отметила благодарной любовью. Лопатин не завлекает читателя шулерскими сенсациями, в своего героя он откровенно влюблён – да и можно ли найти в русской истории более притягательную фигуру, чем Суворов – непобедимый воин с извилистой судьбой. Но неожиданных открытий и смелых версий в книге немало. Всегда непросто расставаться с мифами – и Лопатин беспощаден, когда с документами в руках доказывает нам, например, что не было никакой зависти Потёмкина к полководческим талантам Суворова. Или разрушает историю пословицы «Победителей не судят». Оказывается, никто и не помышлял отдавать Суворова под суд после туртукайской победы. Он действовал не самовольно, а в согласии с планами Румянцева.

А сколько сюжетов сверкнуло в литературе от этих исторических домыслов за последние два века! С некоторыми легендами мы всё равно не расстанемся, они уже вошли в нашу речь… Право слово, и вымысел может пойти на пользу – только не стоит путать его с исторической правдой.

Такая книга должна была состояться – Вячеслав Лопатин давно встал в один ряд с лучшими сувороведами – такими как Д. Милютин, А. Петрушевский, В. Алексеев. И этой книге суждены не только читатели, но и последователи.

Александр Васькин. Московские градоначальники XIX века. - М.: Молодая гвардия, 2012. – 320 с.– 4000 экз.

У книги четыре героя: Фёдор Ростопчин, Дмитрий Голицын, Арсений Закревский, Владимир Долгоруков. За каждым из них стоит эпоха в развитии большого города. В книге немало интересных краеведческих подробностей. Вот, скажем, такая: в 1865-м появилась на Арбате амбулатория для бедноты, 25 тысяч бедолаг ежегодно посещали эту лечебницу. Но конечно, этого не хватало, ведь в городе уже насчитывалось более 400 тысяч жителей!

Документальное повествование о Москве позапрошлого века написано азартно, не без юмора. Про чиновников редко пишут в столь неравнодушном стиле. Пожалуй, больше других автору дорог Долгоруков. Истинный созидатель, почётный гражданин города, любивший Москву, как любит её и автор.

Я не собирался писать о фильме "Страсти по Чапаю". Отталкивало даже само банально-замызганное и несуразное заглавие. Да и что можно ожидать после бесчисленных «страстей» о маршале Жукове, Чкалове, Есенине, Симонове, не говоря уж о Сталине. Но некоторые авторы за красными знамёнами, то и дело мелькающими портретами Ленина, появлением Фрунзе, правильными речами Чапаева о Германской войне и о Гражданской ничего скверного и не разглядели, и радуются: вот он, Чапаев, которого мы ждали!

Тем паче не хотел я писать, когда узнал, что сценарист фильма - Э. Володарский, соавтор «Штрафбата», о котором, между прочим, я неласково писал в «ЛГ». Но позже в «Российской газете» прочитал ответ исполнителя главной роли Сергея Стрельникова журналистке Сусанне Альпериной. Она призналась ему, что при имени Чапаева ей всегда становится «сразу смешно» – ведь столько анекдотов! Артист сказал: «Героем анекдотов Чапаев стал благодаря артисту Бабочкину. Не Чапаев стал героем анекдотов, а образ, который создал Бабочкин...

Из такого бесцеремонного заявления совершенно ясно, что человек не понимает ни то время, что показано в фильме братьев Васильевых, ни то, когда фильм смотрел советский народ. Да и понимает ли, что такое актёрское искусство и искусство вообще? Просто загадочно, как взрослый человек, работающий в кино, может думает, что в ноябре 1934 года и стар и мал буквально ломились в кинотеатры полюбоваться на анекдот, на пародию героя Гражданской войны. А летом и осенью 41-го года я помню на улицах Москвы «Окна ТАСС». Одно из них было с текстом Маршака:

Бьёмся мы здорово,

Рубим отчаянно –

Внуки Суворова,

Дети Чапаева.

А в прямом смысле дети Чапаева – это младший сын Аркадий, лётчик, погиб в 1939 году при испытании нового самолёта; старший сын Александр, капитан, дрался с немцами здорово и отчаянно и под Москвой, и подо Ржевом, и под Воронежем, и в знаменитом сражении под Прохоровкой. Дослужился до генерала. А 25-я Чапаевская дивизия вся легла костьми при обороне Севастополя...

В первый раз я смотрел «Чапаева» тогда же, в ноябре 34-го года, с отцом в кинотеатре «Третий Интернационал», что был на Бакунинской, второй раз с приятелями – в «Орионе» на Преображенке, третий раз – в «Колизее»... Тогда рассказывали о мальчишке, который смотрел фильм раз десять в надежде, что Василий Иванович не утонет, спасётся, и каждый раз, выходя, он плакал и твердил: «Неправда! Чапаев выплыл, он жив!» И снова шёл в кассу за билетом... Весь фильм, как «Горе от ума» Грибоедова, разошёлся на «крылатые слова», мы к месту и не к месту повторяли реплики его персонажей: «Тихо, граждане! Чапай думать будет». (Петька)... «На всё, что вы тут говорили, надо наплевать и забыть» (Чапаев)... «Александр Македонский великий полководец, но зачем же стулья ломать?» (Комиссар)... «Белые придут – грабять, красные... тоже беруть» (мужик, которого играл Борис Чирков)... «Врёшь, не возьмёшь!» (Чапаев)...

Роль Чапаева стала роковой в актёрской судьбе Бориса Бабочкина. Он после фильма прожил больше сорока лет, на сцене Малого театра сыграл много ролей, получил три Сталинских премии, стал Героем Социалистического Труда, но для зрителей, помнивших его Чапаева, он «не смотрелся»: для них во всех его ролях, в голосе, в жестах, в походке проступал тот великий образ, заслоняя другие, словно человек родился для той единственной роли. Вот уж поистине:

Когда строку диктует чувство,

Оно на сцену шлёт раба,

И тут кончается искусство,

И дышат почва и судьба.

А чем будет его Чапай для Стрельникова? Ничем. Отряхнётся и пойдёт дальше. Вот сразу после окончания фильма пошёл на передачу «Вечерний Ургант» со всей её махровой прелестью. И отмачивал там, и выкаблучивал.

В одной газете я прочитал: «Наутро после завершения сериала С. Стрельников, блестяще сыгравший Чапаева, проснулся знаменитым». Товарищ путает: это было с Борисом Бабочкиным. А Чапай–Стрельников вполне уместится между Есениным–Безруковым и Жуковым–Балуевым. «Не то страшно, что умрёшь, – сказал Валентин Гафт, – а то, что после смерти тебя сыграет Безруков». А разве Чапаеву теперь не страшно?