Владимир Немцов - Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

Вы помните, в главе «Долг и совесть» я упоминал торговых работников, которые живут не по средствам. А тут книги — никакой «пересортицы». Вот эта торговля мне по душе.

Спрашиваю у девушек:

— Ну как с планом?

— Трудно, но ничего. Выполняем.

— А книг-то мало.

— Днём было полно. Школьники раскупили. Они до книжек жадные.

Мне трудно понять, но почему-то за последнее время в нашей печати появилась новая форма пропаганды книги: твоя личная библиотека — это вроде как общественная. Пусть все читают. Может быть, для взрослых это иной раз и полезно, но что касается воспитания ребят, то мне думается, что это вредная затея.

Из всех видов собственности книжная полка — самая благородная. Она останется и при коммунизме.

Да и в самом деле, что за странность? Ребята собирают марки, спичечные этикетки, открытки, и никому в голову не придёт советовать им раздавать эту коллекцию товарищам. Пусть даже во временное пользование.

У ребят есть стремление к собиранию книг, они приучаются любить книгу. От этого у них не изменится психология к худшему. Больше того, молодой человек начинает понимать, что без книги жить нельзя, она необходима, как хлеб .

Нужно ли повторять, насколько близко мы подошли к полному стиранию граней между городом и деревнёй? Ведь сейчас на селе появился рабочий класс. Я говорю о тружениках совхозов, которые выросли на целине. В тех местах, где я бывал, они тесно соседствуют с колхозными деревнями, взаимно обогащаясь трудовым опытом и культурой.

Да, я не ошибся — именно культурой. Молодёжь целинных земель в основном приехала из городов и, казалось бы, больше приобщена к культуре (прекрасные библиотеки, театры, новые фильмы, дворцы-клубы, спортивные залы), но и у колхозного села есть своя, самобытная культура, которая может привлекать многих. Я уже не говорю о её национальных особенностях, тех, что пока ещё здесь сохранились.

В селах уже много своей интеллигенции — учителя, врачи, агрономы; с каждым днём всё больше и больше становится инженеров, механизаторов, электриков. Большинство из них — молодёжь, окончившая городские вузы и техникумы.

Не только знания, но и городскую культуру она принесла в село. Эту культуру несут и студенты, приезжающие домой на каникулы, и рабочие, и служащие — родственники колхозников. Они проводят здесь отпуск. Не забудьте также, что есть ещё и молодёжь, которая учится на курсах в городе. Во всяком случае, сейчас никак нельзя пожаловаться на то, что городская культура не доходит до села.

Спору нет, насколько это плодотворно. Колхозник приобщается к настоящей культуре, у него уже есть собственная библиотека, он выписывает журналы и газеты, следит за новинками кино, а теперь в его жизнь настойчиво входит и телевидение. Кроме того, сколько нового, интересного рассказывают его односельчане, которые учились или работали в городе!

А молодёжь? Разве её можно сейчас отличить от городской? Девушки следят за модой, у них вырабатываются новые вкусы, многие увлекаются самыми современными танцами. Давно уже прошли времена, когда девушки водили хороводы или вместе с ребятами играли в лапту, в горелки. Старые песни тоже забыты. Из города навезли модных пластинок, в клубе — магнитофон. Неужели на баяне играть? Девчата засмеют.

Здесь хочется поспорить. Может быть, далеко не везде сельская молодёжь так некритически подражает модным веяниям, которые мы и в городе не особенно жалуем. Однако, судя по письмам читателей и по собственным наблюдениям, пошлость танцевальных площадок, уродливая мода, воющая и трескучая джазовая музыка, примитивные мещанские песенки проникают и в село. Кое-где на колхозных улицах уже появились девицы в узких брючках чуть ниже колен, модницы с растрёпанными космами. Мне объяснили, что такая, с позволения сказать, причёска называется «я у мамы дурочка».

Правда, пока над этими дурочками смеются всем колхозом, но ведь привычка много значит. А вдруг дурочек появится ещё больше, тогда, может быть, и смех прекратится. Привыкнет народ.

Но не это меня беспокоит, а то, что в погоне за модой теряются и добрые традиции национального костюма. В нём было много хорошего, его создавал народ, а мы знаем, как бережно отбирал он всё лучшее из того, что ему оставлялось в наследство.

В селениях наших южных республик, в странах, где мне приходилось бывать, как правило, сохраняются национальные формы одежды. Но почему же так редко можно увидеть в русском селе девушку, одетую в сарафан современного покроя. Кстати говоря, это очень удобное красивое платье, и его в несколько модернизированном виде можно встретить и за рубежом.

Полезно также вспомнить, что сравнительно недавно, в довоенные годы, сельские девушки не отказывались от традиционного русского костюма, и в праздничные дни их можно было встретить в длинных широких юбках всевозможных цветов, но без аляповатых роз и букетов, которые упорно вот уже много лет предлагает нам текстильная промышленность. Теперь же странно смотреть, до чего изменились вкусы деревенских модниц. Узкое короткое платье с какими-нибудь пионами во всю спину, туфли на каблучках-гвоздиках. По улице не пройдёшь: они так и вязнут в песке. Причёска, если не под кинозвезду, то перманент в мелкий барашек.

Посмотришь и подумаешь: а куда же девалась девичья красота? Неужели её можно увидеть только в ансамбле «Берёзка» или в народном хоре на сцене.

Хорошо, что у нас в стране сохраняется культура народной песни и танца. Есть великолепные хоры и танцевальные ансамбли, пользующиеся заслуженной любовью как советского, так и зарубежного зрителя.

А вот сохранить народную песню и танец на селе в борьбе против модной западной пошлости, что порою звучит на пластинках, по радио и пропагандируется в концертах эстрадных бригад, — задача неменьшей сложности.

Что же тут говорить о любимых народных играх вроде лапты или горелок, которыми в молодости увлекались люди старшего и среднего поколения? Однажды, глядя, как девушки топчутся перед колхозным клубом в унылом танце без музыки (радиоузел не работал), я спросил, а почему бы им не поиграть в горелки. Дружный смех был ответом. Тут же стояли ребята, грызли подсолнухи, отпускали какие-то шуточки по поводу девиц и явно скучали.

Перед глазами — освещённый закатным солнцем лужок, словно самой природой приготовленный для весёлой, стремительной и, я бы сказал, азартной игры — лапты. Ведь она сродни многим давно известным играм, которыми и посейчас увлекаются за рубежом. Хотел спросить у ребят, не желают ли они попробовать свои силенки, показать ловкость, меткость в этой игре, но вспомнил, что такое занятие не для них. Скажут: «Мальчонками ещё баловались, а теперь…» Обидятся — люди взрослые.