Владимир Немцов - Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании

В своё время было увлечение первобытным искусством, или искусством диких племён, примитивным, но очень своеобразным. Находились подражатели и стилизаторы, но потом, видимо, ограниченность тематики и художественных средств заставила многих отойти от этого искусства.

Появились подражатели детскому рисунку, а с ними и «теоретики», доказывающие, что рисунки современного ребёнка близки к первобытному искусству и что «художники-инфантилисты» (будем их так называть условно) открывают перед нами новый, неизведанный мир.

Действительно, иные детские рисунки поражают вас своеобразным видением окружающего, вы сталкиваетесь с уймой прелестных неожиданностей. И не случайно устраиваются Международные выставки детского рисунка, где выявляются настоящие таланты. Однако рисунки трёх-четырёхлетних детей, которым подражают «инфантилисты», представляют собой отнюдь не художественную ценность и не могут быть использованы специалистами для изучения детской психики.

Ребенок рисует, это для него такая же игра, как и многое другое. Кто из нас не любуется детскими играми? Сколько в них непосредственности и радости молодого существа, которое только начинает познавать мир!

Теперь представьте себе совершенно фантастическую картину. На площадь вышли бородатые дяди в очках, повязали себе слюнявнички и, прыгая на одной ножке, картавя и сюсюкая, начинают уверять, что им «по три годика» и они умеют рисовать лошадок.

Именно это ощущение испытываешь, когда видишь рисунки «инфантилистов». Становится обидно: вот ведь, наверное, учили человека, когда-то он мог нарисовать и портрет, и пейзаж. Возможно, и талант у него был, и мучения творчества, и поиски самого себя. Ну ладно, созорничал один раз, вспомнил, как рисовал в детстве по принципу: точка, точка, запятая, носик, ротик, оборотик — вот и рожица кривая. Однако зачем же так часто напоминать зрителю или читателю о мокрых пелёнках своего детства? Были они, у всех были! Но какое это имеет отношение к искусству?

«Инфантилистов» много: работа лёгкая, голову ломать не нужно, стоит лишь себя представить в трёхлетнем возрасте — и рисунок готов. Но, повторяю, у рисунка нет главного — материала для изучения детской психики. Нет его и для психиатров, изучающих некоторые отклонения от норм в мышлении взрослого человека. «Художники-инфантилисты» — люди трезвые и деловые, у них есть не только свои «теоретики», но и великолепно поставленная реклама. Можно было бы не столь подробно останавливаться на этой разновидности ультрасовременного «искусства», но восторженная западная критика превозносит его до небес, причём считает, что это — проявление экспрессионизма. Так, например, мне встретился рисунок под названием «Человек с беспокойными мыслями».

Представьте себе наивный чертёж клетки с глазом, носом и ртом, а внутри неё — птицы, какими их рисуют дети. Всё это сделано нарочито небрежно — рваные линии с подтёками туши.

Ребёнок этого не нарисует: ему чужда даже такая примитивная символика, а для зрелого мастера она слишком мелка и подражательна. Однако посмотрим, как оценивает такой рисунок критик. Он пишет, что здесь «богатое содержание», «интригующее и притягивающее своей многозначительностью», и его особенно восхищает символ беспокойства мысли, выраженный в образе птиц. Но ведь этот образ настолько тривиален, что трудно даже подумать, что об этом можно писать всерьёз. «Мысли, как чёрные птицы», «Мысли, как чёрные мухи» — ведь это же старая, как мир, романсовая лирика.

Вот так создается миф о значимости подобных творений в современном искусстве. А если у вас появляются недоумённые вопросы, то попросту вы человек отсталый и где уж вам разобраться в богатстве содержания и многозначительной символике.

Чем интересен польский плакат? Выдумкой, лаконизмом и подчас неожиданным колоритом. Но когда всё это подменяется ремесленнической стилизацией под детский рисунок, то плакат становится скучным, однообразным и, конечно, не достигает своей цели. Так и в графике. Лаконизм детского рисунка оправдал себя в карикатуре, особенно если этим приёмом пользуются изобретательно, как, например, в тех же польских журналах. Но проявление чистого «инфантилизма», без выдумки, с чем мы также часто встречаемся, заставляет думать либо об оскудении таланта художника, либо о его полном отсутствии.

Я уже упоминал о письме студента, которое он прислал мне как отклик на статью об ультрасовременном искусстве, опубликованную в одном из молодёжных журналов. Редакция это письмо напечатала вместе с моим ответом.

Потом были помещены читательские отклики, которые в подавляющем своём большинстве осуждают позицию поклонника чуждого нам искусства. Я не буду приводить письмо студента, так как содержание его будет ясно из моего ответа, где я старался объективно пересказать все доводы моего оппонента и внести некоторую ясность в существо этого спора.

Мне думается, что читателям будет небезынтересно узнать, какими же доводами оперируют защитники абстракционизма, оспаривая резкую и заслуженную критику подобного рода искусства. (Будем снисходительны: пусть они называют эти шарлатанские выверты искусством.)

Причем студент не оригинален в своих воззрениях: примерно те же самые доводы можно было услышать от юных «ниспровергателей» реализма возле творений абстракционистов, полотна и скульптура которых демонстрировались на американской, французской и других промышленных выставках в Москве.

Таким образом, я отвечаю не только автору письма, но и всем его единомышленникам, которых не так уж много, но шума они производят достаточно. Хотелось бы немного тишины; так спокойнее работать.

Вот что я тогда писал шумливому поклоннику «нового искусства»:

Уважаемый товарищ!

Письмо Ваше напечатано с небольшими сокращениями лишь потому, что в пылу полемического задора Вы совершенно незаслуженно оскорбляете художников-реалистов, пользующихся общим признанием и любовью народа. Такой метод критики, даже снисходя к Вашей молодости, вряд ли следует считать правомерным.

Кстати говоря, Вы всё время подчёркиваете, что Вы молоды, а мне, «по крайней мере, лет полсотни», что я «на склоне лет», а потому мы говорим на разных языках. Больше того, Вы иронически советуете мне не волноваться, ибо, учитывая мой возраст, меня «не перевоспитаешь». Здесь Вы несомненно правы, но дело не в возрасте, и мне приходится волноваться, но не за судьбы полнокровного реалистического искусства, а за Вас, которого оно не волнует.

Вы пишете: «По-моему, искусство тогда бесспорно, когда оно воздействует на наше сознание так, как этого хотел автор». Ну, а чувства у Вас какие-нибудь пробуждаются? Неужели можно отрицать эмоциональную силу искусства? Вы не верите, что от общения с миром прекрасного человек может быть и гуманнее, и чище, он глубже чувствует природу, в нём расцветает истинная любовь к женщине, к матери, к Человечеству.