Александр Фурсенко - Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Они попробовали икру. «Какая вкусная… Хименес, знаете, мы должны восстановить торговые отношения с Советским Союзом». Единственный советский продукт, который не понравился Кастро, это папиросы «Герцеговина Флор», которые, объяснил Алексеев, были любимыми папиросами Сталина. Кастро с отвращением сделал несколько затяжек: «Слишком много картона и мало табака». Игнорируя объяснения Алексеева, что удлиненный кончик папиросы предохраняет бороду от огня, Кастро ткнул в лицо Алексееву кубинскую сигару: «Вот что курил Черчилль». Научившись работать без галстука, Алексеев так и не привык к сигарам {16} 16 Там же. . Тем временем разговор перешел на серьезные темы. Обсуждая вопросы советско-кубинских дипломатических отношений, разорванных Батистой тремя годами ранее, Кастро сказал, что общественное мнение еще не готово к обмену послами. «Вы знаете, что говорил Ленин, — вставил Кастро, неточно процитировав одного из глубоко почитаемых Алексеевым людей, — чтобы провести идею в жизнь, ее необходимо бросить в массы». Скорее подобно циничному типу с Мэдисон-авеню, чем Ленину, Кастро продолжал: «Вы предлагаете лозунг массам, и он овладевает ими. Например, мы бросим лозунг: „Дружба с Советским Союзом“ и, когда общество почувствует необходимость этого, мы восстановим отношения» {17} 17 Там же. .

Кастро очень хотел, чтобы советская культурно-техническая выставка, которая экспонировалась в других странах мира, также была представлена и на Кубе. В июле-августе она проходила в Нью-Йорке, а в момент беседы заканчивалась в Мехико. Эта выставка была гордостью Кремля, и поэтому один из членов Президиума ЦК, Анастас Микоян, поехал на ее открытие в Мексику. «Почему бы Вам не поехать в Мексику, — предложил Кастро, — и организовать приезд Микояна в Гавану на открытие выставки». Алексеев безуспешно пытался объяснить, что выставка должна переехать на Цейлон (теперь Шри-Ланка) и что нелегко изменить график. Кастро оставался непреклонным. «Вы революционер или нет?» В дальнейшем этот вопрос как бы воплощал напряженность отношений между советским и кубинским руководством; однако в тот момент это была лишь «шпилька», которая должна побудить уравновешенного Алексеева стать более изобретательным и гибким, чем позволяла его выучка.

Алексеев спокойно отнесся к обсуждению вопроса о предоставлении помощи Кубе в случае просьбы со стороны Кастро. В качестве примера Алексеев привел отношения с Артуро Фрондизи, когда тот был лидером оппозиции в Аргентине. «Если я стану президентом и Вы пообещаете мне помощь, — говорил он во время долгих бесед с Алексеевым, — мы сможем многое изменить». Когда в 1958 году Фрондизи переехал в президентский дворец, Алексеев обеспечил 100-миллионный кредит аргентинскому лидеру. Кастро вежливо отклонил сравнения с Фрондизи или Насером. «Нет, это слишком сложно. Зачем Вам такая обуза. Для Насера это имело смысл. Прежде всего, американский империализм был далеко, а Вы рядом. А мы? Мы так далеко, что помощь вряд ли осуществима. Никакого оружия. Мы ничего не просим» {18} 18 Там же. .

Че Гевара был именно таким, как его представлял Алексеев. Но как понять Кастро? Перед ним революционер, на стенах кабинета которого все еще висит распятие и изображение Девы Марии. Даже уговаривая Алексеева поехать в Мексику для организации государственного визита Анастаса Микояна, Кастро восклицает: «Не беспокойтесь, не беспокойтесь. Все, что надо, произойдет. Вас послала нам Мадонна». Когда Кастро и Алексеев провозглашали тосты за будущую советско-кубинскую дружбу с русским размахом, это было просто частью вечера с угощением, состоящим из темных кубинских бобов и импортной говядины.

Резидентура ЦРУ в Гаване не знала о деятельности Алексеева. Глава резидентуры Джеймс Ноэл был ветераном ОСС «дикого» Билла Донована. Деятельность Ноэла в контрразведывательном подразделении Х-2 ОСС в Испании в 1944–1945 годах обеспечила ему хорошее знание и опыт работы с секретными агентами. Х-2 пользовалось дешифрованными немецкими сообщениями. Каждый раз, когда абвер, разведывательное подразделение немецкого военного командования, радировал, что один из агентов переведен в другой город, Х-2 отслеживал перемещения шпиона, как пешки на гигантской шахматной доске. Через двадцать лет Ноэлу уже не удавалось так же легко следить за действиями агентов КГБ или даже идентифицировать их. Александр Алексеев прибыл в Гавану, встретился с Геварой и Кастро, а ветеран контрразведки Ноэл ничего не знал об этом.

Резидентура ЦРУ мало в чем могла помочь госдепартаменту. В середине октября разведывательное подразделение госдепартамента Отдел разведки и исследований (ОРИ) направил на Кубу своего сотрудника. Карлос Холл прибыл в Гавану «на отдых» 18 октября. Никто на Кубе не верил, что решение высокопоставленного чиновника внешнеполитического ведомства США провести отпуск в нестабильной Кубе — простая случайность. Холл был руководителем подразделения ОРИ по Латинской Америке. Государственный секретарь Кристиан Гертер не был удовлетворен информацией о намерениях Кастро. Визит Холла стал частью усилий собрать нужные сведения.

Холл был тепло встречен американской колонией и проамерикански настроенными кубинцами. Однако в отличие от Алексеева ему не удалось проникнуть в ближайшее окружение Фиделя. Он провел на Кубе три недели, но ничего не узнал о советском представителе, который обсуждал в различных организациях вопросы установления торговых и дипломатических отношений между Москвой и Гаваной.

Встречи с Алексеевым, рост авторитета Кастро, слабость оппонентов в стране и в США осенью 1959 года меняли отношения левого крыла кубинской революции к СССР. Че, который летом предостерегал кубинское руководство против «постепенного сближения с Востоком», теперь восстановил доверие Фиделя Кастро, которым он и Рауль Кастро пользовались в апреле 1959 года. После возвращения из-за границы Че быстро занял прежнее положение основного посредника между Кастро и НСП {19} 19 Алексеев Москве, 22 октября 1960 г., дело 86447, том 2, стр. 259–260, Архив Службы внешней разведки. Алексеев давал характеристику Че Геваре накануне его предполагаемого визита в Москву. . Он также занял пост руководителя промышленного планирования INRA. «Какое же ты дерьмо! — кричал Гевара на коллегу в правительстве, который предложил, чтобы быстрота социальных реформ определялась реакцией на них США. — Значит, ты один из тех, кто думает, что мы можем делать революцию с оглядкой на американцев… С самого начала мы должны совершать революцию в борьбе до последней капли крови против империализма» {20} 20 Che to Enrique Oltuski, in Oltuski interview cited by Szulc, Fidel, pp.467–468. .