Эксперт Эксперт - Эксперт № 25 (2013)

Фото: Олег Сердечников

— Андрей Евгеньевич, простой вопрос: если бы ваши дети спросили, чем вы лично гордитесь в истории России, что питает ваше чувство патриотизма, что бы вы им ответили?

— Я же историк, поэтому к истории у меня отношение очень простое, и с дочерьми нет недопонимания. Знаете, история — это как жизнь, которая уже прожита, и ничего в ней не изменить. Можно только оценить каким-то образом ее уроки, сделать выводы, увидеть, как что-то меняется или, наоборот, что за последние пятьдесят тысяч лет ничего, кроме средств коммуникации, не изменилось. Те же самые люди, только без шкур и с мобильными телефонами. Поэтому мне не близки такие разговоры, что в истории надо непременно чем-то гордиться, как и то, что чувство патриотизма можно воспитать какими-то методическими приемами. На мой взгляд, оно рождается вместе с человеком. Важно не утратить его. Мы можем способствовать тому, чтобы его не убить.

— В едином стандарте тоже не видно какого- то ясного послания, а хочется узнать, что особенного в нашей истории, как, например, в истории Англии — что это родина парламента.

— Особенности в нашей истории, безусловно, есть. И рабочая группа обсуждала предложение Сергея Евгеньевича Нарышкина, председателя РИО, чтобы у этого стандарта и новых учебников была какая-то базовая идея. Я думаю, что эта идея заложена в Конституции, где в преамбуле перечислены источники нашего суверенитета, там все сказано про наш сложный многокультурный народ. Кроме того, у нашей страны огромная территория. Поэтому я считаю, что в государственной школе каждый ученик должен себе представлять, каким образом сформировалось наше государство в этих границах и с теми народами, которые сейчас в нем живут. И дальше уже — как бусинки на нитку: какие символы у этих народов, традиции, какие символы являются объединяющими для нашего государства, нации. Сейчас одна из проблем — это создание, если хотите, единого исторического пространства, потому что оно сегментировано.

— Это потому, что учебники противоречат друг другу?

— Нет, учебники у нас нормальные и по содержанию очень схожи между собой. Я и многие мои коллеги считаем, что проблема в самой системе исторического образования. Сейчас история преподается по концентрической системе. Юные граждане России проходят весь курс истории до девятого класса, а в десятом-одиннадцатом классах они проходят его еще раз, но на новом качественном уровне — им вводят новую проблематику, дискуссии, методологию. Потом они поступают в университет, где история входит в число обязательных предметов на многих специальностях. На первом и втором курсах они снова и, видимо, «на еще более высоком уровне» проходят историю. На первый взгляд все красиво. А что на самом деле? Раньше, когда преподавали по линейной системе, курс истории был растянут до десятого-одиннадцатого классов, а теперь — до девятого. Курс сокращен на целых два года! И в десятом классе в эти часы учителя стараются втиснуть двухлетнюю программу и по российской, и по всемирной истории, потому что в одиннадцатом классе все готовятся к ЕГЭ, и никакого развития содержательного там нет и быть не может. В вузе, если это не истфак, на историю отведено аж десять или двенадцать занятий, а если ректор или декан хорошо относятся к предмету, то и тридцать занятий, из них половина — лекции. Это весь курс истории. На мой взгляд, это девальвация отношения к историческому знанию. Лучше вообще не включать историю в программу, чем делать такие курсы.

— И вы хотите вернуть линейную систему преподавания истории?

— Да, в рабочей группе за это выступает подавляющее большинство, и уже формируются такие предложения. Вторая проблема, которую надо попытаться решить, связана с наличием регионального компонента в образовании. Эта возможность, как и выборность учебника, заложена Законом об образовании. Но что получается на деле? Все эти курсы москвоведения или татароведения зачастую радикально расходятся с основным курсом истории. Иногда это связано с объективными процессами исторической памяти. Набивший оскомину пример — взятие Казани, но его нельзя не приводить, потому есть Красная площадь и на ней — храм Василия Блаженного. Это обетный храм, Иван Грозный построил его в честь взятия Казани, и некоторые ученики об этом знают даже из школьного курса. Но, конечно, в Татарстане это событие преподается иначе — это захват, трагедия, у них в октябре есть траурный день, который отмечается и востребован общественностью. Что делать в подобных ситуациях? Ну а почему не обозначить такие темы? В учебнике надо прямо сказать, что это было жесткое военное противостояние, перед Иваном Грозным стояла такая цель — захват Поволжских ханств, потому что в противном случае ханства пошли бы походом на Москву. Кроме того, каждый народ и каждый регион должен быть отражен в федеральном учебнике. Есть способы и технологии. Например, когда перечисляются какие-то подвиги Великой Отечественной войны, можно говорить только о Покрышкине и Матросове, а можно показать такие же подвиги, но снайпера бурята или аварца, который танковую колонну остановил.

— Это все касается федерального курса, а в регионах все останется, как прежде?

— Я не говорю, что региональные версии должны быть приведены в жесткое соответствие с федеральным курсом. Пожалуй, это должен быть обоюдонаправленный процесс, и они должны быть согласованы. Тем более что таких точек немного, и они вычленяются для федерального стандарта. Сейчас в интернете появился перечень трудных вопросов — кто-то вытащил наш недоработанный проект. Первого июля мы обнародуем другой список, он войдет в стандарт. Кстати, на 90 процентов он сформирован учителями.

— А почему у учителей возникают эти вопросы? В существующих учебниках недостаточно взвешенные формулировки?

— Нет, наоборот, почти во всех действующих учебниках выверенные формулировки, апробированные. Но в этом-то и проблема. Вы, наверное, помните высказывание президента и, кажется, Сергея Борисовича Иванова, что учебник должен быть написан человеческим языком. Часто консенсусные формулировки требуют такого усложнения терминологии, что ребенок не понимает смысла слов и определений. Вернуть в учебник образность — одно из условий конкурса на лучший учебник, который РИО собирается объявить в конце этого года. Пусть авторы привлекают, кого хотят: талантливых журналистов, писателей, — но это должен быть другой язык, особенно для младших и средних классов.