Боб Блэк - Анархизм и другие препятствия для анархии

В конце февраля 1996 года Боб Блэк приехал в Сиэтл, чтобы поработать над статьей об издателях «Лумпаникса». Блэка, ради экономии, вписали на квартиру к Джиму Хогширу. Хогшир был настоящим энтузиастом лучшей жизни через химию: он издавал самиздатский журнал «Pills a-go-go» про то, какие колеса можно есть и зачем, даже питался исключительно химикалиями. Еще Хогшир был мусульманин радикальной ориентации и требовал немедленного уничтожения государства Израиль. Если бы у Блэка был Интернет, он мог бы узнать все это заранее: Хогшир довольно много писал в Юзнет, и его сообщения были, прямо скажем, однообразны — весьма и весьма.

Что произошло в гостях у Джима Хогшира, сказать трудно. С одной стороны, мы имеем весьма внятный, убедительный и хорошо написанный очерк Блэка «Свидание с Джимом Хогширом». С другой стороны, мы имеем рассказ самого Хогшира в пересказе третьих лиц (отношения Хогшира с английским языком прохладные, как легко видеть из его статей в Юзнете; соответственно, и историю с Блэком он нигде внятно не рассказал).

Обе версии реальности сходятся в одном — Хогшир обиделся за религию и стал угрожать Блэку ружьем, а затем выкинул его из своего дома. Блэк, оказавшись посреди незнакомого города в два часа ночи и в крайнем расстройстве чувств, не нашел ничего лучшего, как пойти в полицию и рассказать ей гадости про Хогшира. У Хогшира провели обыск, он отделался тремя днями за решеткой и штрафом, а Блэка подвергли жестокому остракизму.

Блэк оправдывал стук на Хогшира тем, что тот мог (и собирался) убить его из ружья, и сам наябедничал в полицию первый, а Хогшир объяснял, что Блэк приставал к его жене. Поверили почему-то Хогширу. Сотрудничество и дружеские отношения с «Лумпаникс» и с «Feral House» Адама Парфри прекратились, как не бывало.

Все отношения Блэка с маргинальным сообществом на этой истории закончились навсегда. Впрочем, и само сообщество, сформированное почтовыми рассылками и адресными директориями наподобие «High Weirdness by Mail» и «Factsheet 5», вскоре стало анахронизмом — однако Интернет.

Интересно, впрочем, что ничего, подобного маргиналам Блэка, Косси и Стэнга, в Интернете не откристаллизовалось. Причина этого, видимо, лежит в интернет-буме 1997–2000 годов, когда каждый, кто знал, куда совать кабель от модема, мог сделать миллион, продавая рекламу на домашней странице.

АНАРХИЯ ПОСЛЕ ЛЕФТИЗМА

Лишенный привычных каналов общения и преданный виртуальному остракизму, Блэк погрузился в теоретическую полемику. Его мишенью стал закостенелый в академизме и политкорректности американский анархизм леволиберальной ориентации, особенно профессор Мюррей Букчин. Как и прежде, Блэк выбирает себе оппонентов гораздо ниже себя по интеллектуальному уровню и с удовольствием делает из них котлету. Впрочем, несмотря на свою очевидную глупость, расслабленный постмарксистский догматизм и общую бессмысленность всей фигуры, Букчин — одна из священных коров американского левацкого истеблишмента. Атака на этого ученого мужа привела к цепной реакции всей иерархии анархистов, однако американский анархизм застыл как вкопанный с благословенных времен Эммы Голдман, и его авторитетов с тех же самых времен никто не смел и тронуть.

Букчин, впрочем, первым почувствовал опасность своей системе со стороны аутсайдеров и нанес упреждающий удар книжкой «Социальный анархизм или поверхностный анархизм — непреодолимая пропасть» (1995). В книжке этой рассказывалось, что раньше все было как надо, а сейчас хрен знает откуда полезли какие-то непонятные и непонятно чего хотят, наверное, притворяются; а во всем виноват Макс Штирнер.

Ответом Букчину стали последние на настоящий момент книги Блэка — «Anarchy After Leftism» и «Withered Anarchism» (игра слов: «Withered Anarchism» значит «увядший анархизм», «Whither Anarchism» («куда, анархизм») — название статьи Букчина). Блэк выступает в роли теоретика анархии (ссылки в «Withered Anarchism» занимают чуть ли не половину текста), воюя с Букчиным на его же территории. Расклеить листовку было бы куда эффективнее, ага, но время прошло.

Удивительно, но анархизм, возникший как отказ от авторитетов и самой институции авторитета, немедленно оброс авторитетами. Авторитетами тем более идиотскими, чем более безжизненным и окаменелым становится идеал анархии; а идеал анархии в окружении таких авторитетов ничем другим стать не может. Получается, что окаменение авторитарной интеллектуальной структуры, окружающей анархизм, стимулирует вырождение самого анархизма и одновременно им стимулируется. Это не только к анархии относится, конечно.

Боб Блэк, гениальный философ, комедиант, сутяжник и скандалист, никогда не станет авторитетом. И это, наверное, самое главное, что может быть.

Михаил Вербицкий

Работая, я попал в пробку по дороге в Дамаск. Исследуя законы о неудобствах (как будто бывают другие), я открыл «Граждане против Амдура», Кал. Прил. 2-е. Доп. 951, 267 стр. 2-я 445 (1954). В этом деле 1954 года суд постановил, что анархист, поставивший стол с книгами у ворот Сатер кампуса Беркли, виновен в нарушении общественного порядка и создании неудобств. Хотя с тех пор прошло более тридцати лет, наблюдая анархистов, вроде Джеффа Страда и КевинаКитинга, за тем же делом на том же месте, я не могу не признать постановление по сути справедливым. Но это наблюдение лишь слегка затрагивает богатства, таящиеся в материалах суда. Когда адвокату попадает в руки важное дело, он порой говорит, что «это дело для книг по истории». «Граждане против Амдура» — это дело для книг по истории болезни, поскольку в нем задан жгущий душу вопрос: «Что такое ватсонианский анархист?» Есть ли это последователь того Ватсона, который изобрел мисбихевиоризм, как Б.Ф. Скинхед? Или того доктора Ватсона, что был под влиянием своего доброго друга Морлока Холмса? Но сперва факты.

Шестого февраля 1953 года офицер полиции остановил Руэла С. Амдура, мужественно подпиравшего свой стол, полный литературы против Акта Смита и процесса над Розенбергами. Поскольку у Амдура не было разрешения, ему велели уйти под угрозой ареста. Вследствие чего Амдур произнес те слова, что сделали его преступником и навеки стали частью закона нашей страны: «Давай, арестуй меня! Я ватсонианский анархист, и я настаиваю на своих конституционных правах!»

Ватсонианский анархист! Прямо там же, на месте, в библиотеке южнокалифорнийского отделения Американского союза гражданских свобод я понял, что я тоже ватсонианский анархист — что бы это ни значило, чего бы это ни стоило. (Я всегда чувствовал себя не в своей тарелке среди честных активистов АСГС. Ни один член какого-нибудь меньшинства, ни один адепт нетрадиционной субкультуры не чувствовал отчуждения так сильно, как я, в тот день, когда вошел в библиотеку, в которой, кроме меня, были только трансвестит, карлик и лесбиянка.)