Боб Блэк - Анархизм и другие препятствия для анархии

Некоторые книги издательства без необходимости растягивают небольшое количество полезной информации. Все осмысленные идеи в их руководствах по харрассменту, скорее всего, можно было бы вместить в один обычного размера том. Книга «Как мошенничать на экзаменах в колледже», даже не будь она чрезмерно растянута, все равно была бы слишком дорога (42 страницы, 4,95 долларов). Когда я работал ассистентом в колледже, я дал эту книгу профессору, читавшему лекции для студентов в четырех самых престижных в стране университетах. Через некоторое время он вернул ее и без всякого энтузиазма сказал, что там нет «ничего нового» — ничего такого, что бы он уже не знал и не принимал обычных мер предосторожности. (Само собой, это не значит, что все это никогда не работает.) А в одном из руководств по харрассменту издания «ДезертПабликейшнс», якобы написанном каким-то байкером почти нацистского толка (в настоящий момент книга из каталога исключена), предлагалось несколько неоправданно рискованных идей, за которые вас с большой вероятностью арестуют, а о некоторых уголовно-наказуемых деяниях, за которые читатель попал бы в тюрьму как минимум на несколько лет, самоуверенно говорилось, что они вообще не запрещены законом! Так что, как всегда — caveatemptor .

Да, и еще одна вещь. Почему «Лумпаникс»? Я не смог догадаться, пришлось спросить. Оказалось, что первая (сейчас полностью распроданная) книга, которую выпустили будущие «Лумпаникс», — это индекс к журналу «НейшнлЛампун». «Лампуникс» — «Лумпаникс». Ну да, меня это тоже разочаровало.

Итак, к чему же все это приводит? Конечно же, не к беспределу боевых искусств. При том, что число легальных единиц огнестрельного оружия в этой стране измеряется шестизначными цифрами, довольно глупо беспокоиться, что «Лумпаникс» продают книгу по выделке самодельного ружья. Кроме того, заметный процент всех убийств — это дело именно полиции; они читают оригиналы, и репринты «Лумпаникс» им не нужны. Подобно порнографии, книги «Лумпаникс» не столько побуждают к греху, сколько заменяют его. Из книг по самообороне действительно важны не те, где учат метать ножи и фехтовать опасными бритвами, а те, где объясняется, как вообще не попадать в ситуации, в которых единственный выбор — сопротивляться или сдаваться.

Читатели «Лумпаникс», которые совпадают с ними по настрою — так, как я его понимаю — ищут свободы посредством ухода в частную жизнь, скорее избегая, чем приближаясь. Возможно, что коренное стремление «Лумпаникс» выражено в книге «Бону: поиски личной свободы». Автор, «Райо», в 1960-е годы поверил в то, что разумному индивиду следует самостоятельно попытаться достичь невидимости для властей — в такой степени, какой только можно добиться, правильно перестроив свой образ жизни. В конце концов этот человек довел свою логику — а он был беспощадно логичен — до практического завершения. В 1974 году он исчез. Как пишет редактор книги, «его целью всегда было стать невидимым для насильников (под чем понималось в основном правительство). Возможно, он пришел к выводу, что для этого необходимо стать невидимым для всех вообще». Само собой, это совершенно дико — а кто-нибудь знает менее радикальный, но зато реальный способ стать свободным? Я не знаю. Однако в каталоге «Лумпаникс» есть на этот счет некоторые интересные соображения.

Подобно многим, я с почтением признаю невероятно значительный вклад французов в мировую цивилизацию. Что нам нужно, так это придумать, как сохранить этот вклад, но избавиться от французов. Возможно, их надо держать под домашним арестом и выпускать под охраной — с чем превосходно могли бы справиться немцы — только для того, чтобы они могли писать книги, готовить еду и надзирать за свиньями, пока те вырывают из земли трюфели.

Почему французы такие лапочки, понять трудно. Когда-то они играли большую роль в мире, который был маленьким. Они выдохлись еще раньше англичан и еще медленнее осознают этот факт — тем более учатся получать от него удовольствие. Среднее количество наглости на единицу бессилия среди них непозволительно высоко.

И выглядят они не так чтобы очень! Французский прононс требует таких упражнений в мимических судорогах, что к половой зрелости у всех у них на лице вертикальные морщины. Когда превратности возраста и образа жизни добавляют на их лица обычные морщины по горизонтали, лицо француза превращается в доску для игры в крестики-нолики. Будь Дориан Грей французом, его портрет пришлось бы писать Мондриану.

«Ад — это другие», написал как-то раз один известный француз. Другие — иностранцы, евреи, протестанты, эльзасцы, даже бельгийцы — ответственны за большинство лучших произведений французской культуры. Встарь весь хребет их армии состоял из шотландцев с ирландцами; теперь грязную работу делает Иностранный легион. Их короли, зная своих подданных, предпочитали доверять собственную охрану швейцарским гвардейцам. В этих наблюдениях нет ни капли шовинизма — разумеется, французского слова. Друг друга французы любят не больше, чем всех остальных. Да и что может посторонний сказать французам о вкусе? Лучшее, что они когда-либо изобрели, — это позиция 69.

Ги Дебор как-то раз выпустил книгу в переплете из наждачной бумаги. Идея была в том, чтобы книгу нельзя было поставить на полку, не изрезав соседние. Идея хорошая — но Хаким-Бей переплюнул Дебора. Он выпустил книгу с наждачной бумагой внутри.

Хаким-Бей, крезанутый суфий — Марко Поло маргинального сообщества. Пока мы дома тихо-мирно подвергались воздействию энтропии, он, американец, все 70-е годы провел на Востоке. В Иране он превратился в аборигена. Когда этого оказалось недостаточно, он опять превратился в аборигена — на этот раз в стране собственного воображения, в ТерраИнкогнита, морские чудища которой не смогли его растерзать. Бей мечтает увидеть свою родину на карте — на тропическом острове, на астероиде, неважно где.

Бей известен мешаниной пристрастий — анархия, теоретическая физика, фэнзины, наркотики, исламские ереси, пригожие мальчики — причем все это в его руках как-то сливается воедино. Бей синкретичен, и он вернул в синкретическую религию грех. Он автор и бесчисленных эссе, и романа «Кроустоун» — лучшей и единственной в мире порнографической фэнтези про любовь между мальчиками и мужчинами; а кроме того, экстатических визионерских анархо-арабесок из книги «Хаос: дацзыбао онтологического анархизма». «Кроустоун» и как фэнтези (барочно-декадентская, в духе, например, Джека Вэнса), и как жесткое порно поражает тем, как одновременно доведены до совершенства и объединены оба жанра — его пародия, как пародии Филдинга, вполне вытесняет собой пародируемый объект.