Газета Завтра Газета - Газета Завтра 456 (34 2002)

Павел Виноградов.Самое удивительное, что это не утопия. Скажу даже иначе: сегодня мы все еще можем полететь на Марс. Наши техника и промышленность это пока позволяют сделать. Если отбросить вопросы об экономике и деньгах. Ракетоноситель у нас есть, системы жизнеобеспечения, которые работают годами, отработаны, космическая энергетика у нас есть.

У нас есть все, нет только желания туда лететь. Первый вопрос: зачем? Мы при полете на Марс технического, технологического рывка не сделаем. Все давно разработано. Вот если лететь подальше, на спутники Юпитера, Европу, например, тогда другое дело. Там нужна новая технология. А для Марса у нас пока еще есть все. России нужны новые технологии, например, связанные с космической фармакологией. Фармакологический рынок огромен и исчисляется триллионами долларов.

Анатолий Богданов.Политический и моральный аспект такого проекта, как полет на Марс, огромен и неоспорим. Пока мы в состоянии его осуществить. Нужны лишь политическое решение и средства.

Павел Виноградов.Ни один космонавт от такого полета не откажется!

Владимир Рыбаков.Большое вам всем спасибо. Мы обсудили множество самых актуальных вопросов, и стало очевидно, что для спасения аэрокосмической отрасли, для подъема духа нации нужна лишь политическая воля, а люди, способные это сделать, и технологические ресурсы пока у России есть.

Валерий Легостаев

19 августа 2002 0

34(457)

Date: 20-08-2002

Author: Валерий Легостаев

ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП

“РАЗОРУЖЕНИЕ”

Встреча Горбачева с Рейганом в Рейкъявике 11-12 октября 1986 г. положила начало тайному сотрудничеству генсека с правительством США, или шире — с правительствами ведущих государств-членов НАТО. Для мирового сообщества пропаганда подавала многочисленные прямые контакты Горбачева с руководителями этих стран как этапные звенья процесса всеобщего ядерного разоружения. Однако в действительности, помимо разоружения, подобные контакты всегда имели второй и третий уровень, о содержании которых догадывались немногие, а знали — единицы. Переговоры велись здесь исключительно "с глазу на глаз", то есть в присутствии только иностранного переводчика. Политбюро не имело возможности контролировать эту сторону поведения Горбачева. Особенно с 1988 г. когда, окончательно погрязнув в склоках, ПБ утратило способность к сколь-нибудь эффективным действиям. Шеварднадзе, предусмотрительно выдвинутый Горбачевым в министры иностранных дел СССР из провинции, мало что смыслил поначалу в сложной материи международных отношений. И лишь позже, смекнув, наконец, о чем идет речь, постарался не упустить возможность урвать от пирога измены что-нибудь и для себя самого.

В Рейкъявике американцы далеко не сразу смогли осмыслить ошеломляющий факт, что советский генсек готов вручить им свою политическую судьбу в обмен на гарантии безопасности и благополучия. А когда, наконец, осмыслили, дали знак о согласии. Этим знаком стала известная история с посадкой в Москве на Красной Площади 28 мая 1987 г., аккурат в День пограничника СССР, немецкого пилота Матиаса Руста. Перелетом Руста американцы продемонстрировали Горбачеву, что имеют в своем распоряжении не только "кнут" в виде понижения цен на нефть, но и "пряник". Получив "пряник", Горбачев со своими подручными на Политбюро разыграл страшное возмущение "беспомощностью военных", и на этом основании вычистил верхушку СА от слишком строптивых. Главное — убрали министра обороны Соколова. Для его замены Горбачев за 4 месяца до прибытия Руста перебросил в Москву с Дальнего Востока будущего "путчиста" Язова. Для Горбачева "дело Руста" было, однако, не только "пряником", но и "услугой" в том смысле, в котором употреблял этот термин знаменитый герой американского кинематографа дон Корлеоне. Как помним, "крестный отец" никогда не называл заранее цену своей "услуги", но наступал час, и он безотказно получал с должника то, что ему было нужно именно в данный момент. За Руста натовцы получили голову Соколова. Так с того времени и повелось. За каждую новую "услугу" Горбачев должен был рано или поздно расплачиваться новыми уступками в сфере жизненно важных интересов СССР и его союзников. По мере того, как политические позиции Горбачева у себя дома становились все более шаткими, его потребность в "услугах" становилась все выше, словно у наркомана, "севшего на иглу". Соответственно росли и натовские цены.

По жизни Горбачев представлял собой ярко выраженный тип "голого политика". Никогда в жизни не работал на производстве, не служил в армии. Никогда ничего собственными руками не создавал, ничего не умел, никого не вылечил, не одел, не обогрел. По карьерной лестнице ловко, в этом умении ему не откажешь, переходил из рук в руки. От Кулакова к Андропову, от него к Устинову, дальше к Рейгану, от него к старшему Бушу. Именно такое "движение по рукам" сформировало тип Горбачева как политического деятеля. Он бывал отнюдь не глуп в речах, но вместе с тем — патологически беспомощен в практической политике и начисто лишен способности предвидеть последствия своих действий дальше, чем на один-два шага вперед. Яркий тому пример — учреждение Госагропрома СССР. Горбачев изо всех сил добивался его создания. А когда, наконец, добился, сам же первым и схватился в отчаянии за голову. Этой слабостью Горбачева искусно пользовались его западные поводыри. Они подсказывали ему шаг, он делал его — и оказывался в еще более тяжелом положении. Тогда ему подсказывали новый шаг, он снова слушался, и снова его положение становилось хуже. В то же самое время те, кто ему подсказывали, получали всё, чего на самом деле желали, то есть необратимое разрушение политических, экономических и военных устоев СССР.

С чего и когда на самом деле началась пресловутая перестройка (вниманию Ивана Лаптева)? Она началась с понятного стремления Горбачева удалить от себя Лигачева, ставшего опасно сильным конкурентом. Но как это сделать? Его же нельзя было просто уволить из состава ЦК, куда Егора Кузьмича, как и Горбачева, избрал ХХVII съезд. Тогда генсеку подсказали убрать не самого Лигачева, а Секретариат ЦК, которым тот руководил. В январе 1988 г. Горбачев легко (поддержал глава правительства Рыжков) провел через ПБ постановление "Об упорядочении деятельности Политбюро и Секретариата ЦК КПСС", в соответствии с которым Секретариат де-факто прекратил свое существование. Это и стало началом горбачевской "перестройки".

После упразднения Секретариата ЦК осталась, однако, проблема обкомовских первых секретарей, большинство из которых упорно поддерживали Лигачева. Когда в марте в "Советской России" появилась статья Нины Андреевой "Не могу поступаться принципами", генсеку подсказали, что из неё вполне можно раздуть скандал по схеме "дела Руста", почистив под него обкомовские кадры. Идея снова понравилась. Вскоре, однако, выяснилось, что большинство обкомовских первых секретарей являются членами Пленума ЦК, откуда, по Уставу партии, их может вычистить только съезд. Тогда Горбачеву подсказали, что нужно созвать Всесоюзную партконференцию, на которой почистить не только корпус первых секретарей, но заодно и весь Пленум ЦК, в котором развелось опасно много консерваторов. Понравилась и эта идея. Однако, когда занялись её осуществлением, Горбачеву подсказали, что глупо рубить собаке хвост по частям, если можно отхватить его одним махом весь сразу. Предлагалось для этого на партконференции в июле 1988-го не заниматься кадровой мелочевкой, а под шум либеральных речей протащить от имени КПСС идею политической реформы. Тем самым партия посадит на шею самой себе и Советской власти Съезд народных депутатов СССР, который легитимирует личную власть Горбачева, уже не зависящую от партии. В итоге, обещали Горбачеву, получится так, что сам он как генсек сохранит и даже усилит контроль над партией, а последняя останется с носом, поскольку не сможет больше угрожать власти Горбачева. Идея в целом понравилась. И генсек, поколебавшись, проглотил наживку. Не знаю, понимал ли он при этом, что именно проглотил.