Эксперт Эксперт - Эксперт № 32 (2013)

Что же касается оценок специалистов, выраженных в немногочисленных статьях, то они разделились: одни увидели опасность появления неэффективного, раздираемого внутренними противоречиями регулятивного института (см., например, материал Юрия Данилова «Остановить монстра!» в № 46 «Эксперта» за 2012 год), другие — наиболее приемлемую в конкретно-исторических условиях России опцию институциональной реформы регулирования в сфере финансового посредничества. Но все сходились в том, что перемены в области надзора на рынке финансовых услуг назрели. Различия в подходах касались целесообразности выбора именно этого варианта и оценок последствий уже принятого решения.

Предыстория

Первый проект реформирования системы надзора и регулирования в финансовом секторе появился на волне усвоения уроков кризиса в августе 1998 года. В конце 1999-го по заказу Федеральной комиссии по ценным бумагам (ФКЦБ, предшественник нынешней ФСФР) британская компания Cadogan Financial подготовила доклад, в котором содержались рекомендации по переходу к кросс-секторальной модели регулирования рынка финансовых услуг в России. Основные доводы в пользу создания единого регулирующего органа сводились к преодолению фрагментарности нормативной базы, усилению независимости регулирующего органа, преодолению дублирования и распыленности функций между ведомствами.

Появление этого исследования совпало по времени со стартом реформы финансового регулирования в Великобритании, главный смысл которой состоял в создании единого органа взамен 11 существующих и лишении Банка Англии надзорных полномочий. Похоже, именно британская модель в ее адаптированном для России виде бралась ФКЦБ за основу. Однако сбыться этим планам было не суждено.

ФКЦБ не имела на тот момент достаточного административного ресурса, к тому же комиссия встретила жесткий отпор Банка России, который полагал, что передача функций надзора и регулирования новому аморфному ведомству подорвет банковскую систему, и без того еще не оправившуюся от жестокого кризиса.

Александр Хандруев

Фото: РИА Новости

Второй этап продвижения в сторону ИФР начался в 2004 году. Наряду с «кавалерийскими атаками» развернулась позиционная борьба с использованием административного и лоббистского ресурсов. При этом удалось сделать практические шаги по частичной централизации функций надзора и регулирования на рынке финансовых услуг.

В середине декабря 2010 года Минфин обнародовал проект указа президента, предусматривающий создание мегарегулятора на базе Росстрахнадзора путем присоединения к нему подчиненной правительству ФСФР. Однако аппаратные кульбиты привели к тому, что упраздненным оказался Росстрахнадзор. 4 марта 2011 года указом президента он был присоединен к ФСФР с передачей всех его функций по контролю и надзору в сфере страхового дела. Но победа ФСФР оказалась пирровой, поскольку наряду с этим ведомство было исключено из правотворческого процесса. Становилось очевидным, что реформирование ФСФР — вопрос времени.

На стыке интересов

Последним и самым, как оказалось, важным шагом на пути к ИФР стали два совещания в правительстве в августе прошлого года, на которых руководство ФСФР поставило вопрос о наделении ведомства полномочиями по разработке нормативных актов, увеличении штатной численности на 400 сотрудников и предоставлении дополнительного финансирования. Финал обсуждения этих вопросов оказался неожиданным: Минфин получил протокольное поручение «проработать возможность создания мегарегулятора».

Уже к 12 сентября 2012 года (рекордные для российской бюрократии сроки!) Минфин подготовил соответствующий доклад, после обсуждения которого в правительстве было принято решение вынести этот вопрос на ноябрьское заседание Открытого правительства. Широкому кругу экспертов было предложено рассмотреть несколько вариантов реформирования организационного построения надзора и регулирования на рынке финансовых услуг. В качестве базовых были выбраны три варианта.

Вариант 1 предполагал концентрацию в ФСФР всех регулятивных и надзорных полномочий (кроме кредитных организаций). Выбор этого варианта означал бы сохранение ограниченной кросс-секторальной модели. Он не получил поддержки, поскольку предполагал существенное увеличение расходов на кадровое, материально-техническое и информационно-технологическое обеспечение ФСФР.

Вариант 2 заключался в преобразовании ФСФР в Агентство по финансовым рынкам при Банке России с концентрацией в нем всех регулятивных и надзорных полномочий в финансовом секторе. В одном подварианте — кроме кредитных организаций. В другом — включая кредитные организации.

Вариант 3 исходил из целесообразности в российских условиях концентрации всех регулятивных и надзорных полномочий в Банке России с преобразованием ФСФР во внутреннюю структуру ЦБ.

Первый вариант однозначно устраивал ФСФР. Категорически против выступало правительство, которое было явно не готово существенно увеличивать финансирование службы. Банк России, вероятнее всего, занимал здесь нейтральную позицию. Вариант 2 в большей степени поддерживался правительством (за исключением, возможно, Минфина) и в меньшей степени ФСФР. Решительно против выступал Банк России, для которого преобразование ФСФР в его дочернюю структуру означало усиление ответственности при размытом контроле и сохранении ведомственной разобщенности. Вариант 3 вполне устраивал правительство, но в еще меньшей степени, чем два предыдущих варианта, — ФСФР. ЦБ вариант 3 казался меньшим из зол.

Финансовая вертикаль

Создание суперведомства в финансовом секторе на базе Банка России органично вписывалось в модель политической системы страны, которая стала складываться после президентских выборов в марте 2012 года. Отличительные признаки этой модели заключаются в дальнейшем укреплении и расширении полномочий президентской власти. Учитывая особый статус ЦБ, порядок назначения его председателя и членов совета директоров, закрепление за ним полномочий по надзору и регулированию всего финансового сектора означало стремление к концентрации также и финансовой власти. Об этом нигде не говорилось публично, но «большевистские» темпы решения задачи (от ее постановки в августе 2012 года до подписания соответствующего указа президента в июле 2013-го прошло меньше года), удивительная для России слаженность работы исполнительной и законодательной ветвей власти дают основание полагать, что этот процесс был политически мотивирован. Наряду с высшими политическими интересами присутствовали интересы и другого порядка: найти решение для задачи создания в Москве международного финансового центра, сложить с себя проблемы кадрового обеспечения и финансирования ФСФР. Но той силой, которая сложила все интересы в один вектор, была все-таки необходимость концентрации финансовой власти в возможно короткие сроки. Именно эта сила не допускала возможности рассмотрения варианта формирования ИФР в другой конфигурации и в более соответствующие взвешенному анализу сроки.