Эксперт Эксперт - Эксперт № 33 (2013)

— А 44 процента голосующих акций Сбербанка в руках нерезидентов вас тоже не смущают?

— Нет, абсолютно. Ведь контрольный пакет Сбербанка по-прежнему находится в руках Центрального банка. И ключевые решения принимаются с учетом мнения основного акционера.

— Якорными зарубежными инвесторами, скорее, может похвастать ВТБ. Кстати, у него совокупная доля нерезидентов в капитале тоже очень приличная, более 30 процентов.

— И в Сбербанке, и в ВТБ в качестве акционеров присутствуют долгосрочные иностранные инвесторы. Ну и потом, знаете, рынок есть рынок. Сейчас капитал границ не имеет, переливается туда и сюда. Другое дело, что я убежден: контроль в системообразующих банках должен пока оставаться за государством. А вхождение иностранных инвесторов в капитал наших компаний и банков сопряжено не только с рисками. Они, как правило, приносят с собой лучшие практики корпоративного управления, дисциплинируют менеджмент.

— Любопытно, что формат взятия на себя иностранцами российского риска меняется. Кризис привел к существенному снижению и общего количества, и долей банков, контролируемых иностранцами, на нашем рынке. В то же время присутствие нерезидентов в капитале крупнейших госбанков и в совокупном портфеле госбумаг существенно выросло. Вместо того чтобы « наслаждаться» несовершенствами российского рынка и бизнес- климата, можно несколькими щелчками мыши через Clearstream прикупить себе немного ОФЗ, Сбербанка и ВЭБа, не выходя из люксембургского или лондонского офиса, и прекрасно жить.

— Есть такая тенденция. Впрочем, ряд стран Центральной и Восточной Европы, где все командные высоты в банковских системах были в руках иностранцев еще с 1990-х, пострадал в кризис гораздо сильнее. Они испытали колоссальный отток капитала через банки на их материнские рынки, кредитование, особенно долгосрочное, просто схлопнулось. Поэтому структуру нашей банковской системы я бы оценил как сбалансированную. Да, открыт доступ иностранцев в формате дочерних банков, нет ограничений по движению их капитала, но в то же время госсектор играет доминирующую роль.

— Вернемся к ВЭБу. Какова программа рыночных заимствований банка в текущем году?

— В 2013 году целевой объем привлечения ресурсов оставлен на уровне прошлого года и составляет порядка 7–8 миллиардов долларов. Из этой суммы примерно половина — публичный долг: еврооблигации и локальные облигации, а другая половина — непубличные инструменты, такие как синдицированные кредиты, двусторонние кредиты, торговое и связанное финансирование. Стоимость привлекаемых ресурсов играет для нас как для банка развития приоритетную роль, поэтому выбор инструментов привлечения финансирования и их объем во многом зависят от конъюнктуры рынка.

С начала 2013 года мы уже привлекли финансирование по этим направлениям в объеме около 3 миллиардов долларов. Недавно на Московской бирже мы зарегистрировали два выпуска внутренних облигаций, номинированных в евро. Это дебютный проект на российском рынке. Мы увидели достаточно сильный спрос со стороны внутренних инвесторов на такие инструменты. Сейчас совместно с Московской биржей активно работаем над реализацией этого проекта, проводим консультации с участниками рынка. Надеемся провести размещение до конца года.

— Каковы долгосрочные целевые показатели облигационного фондирования ВЭБа?

— Мы планируем довести долю рыночных облигационных заимствований до одной трети от общего объема привлеченных ресурсов. Цель эта будет достигаться в долгосрочной перспективе. По итогам прошлого года фактический показатель был вдвое меньше.

К сожалению, в отличие от многих зарубежных институтов развития Внешэкономбанк поставлен в своей работе в довольно сложные рамки. Мы не располагаем, согласно закону «О Банке развития», гарантиями государства по нашим обязательствам. К тому же ВЭБ лишен регулярного фондирования из бюджета на общекорпоративные цели — есть только целевые депозиты ЦБ, Министерства финансов и Фонда национального благосостояния, привязанные к ряду конкретных проектов. Запрещено ВЭБу привлекать депозиты от населения и компаний — за исключением тех случаев, когда это делается в рамках инвестпроектов. Поэтому в части привлечения средств ВЭБ вынужден работать в рынке и конкурировать за ресурсы как с другими институтами развития, так и, к сожалению, с российскими банками и корпорациями.

— И с Минфином до какой- то степени?

— Мы ответственный заемщик и поэтому координируем с министерством свою деятельность на рынке публичного долга.

— Как это происходит?

— Это регулярные рабочие консультации по телефону. Формального вмешательства правительства в операционную деятельность ВЭБа нет.

— На июльской конференции, организованной недавно ВЭБом в Москве, глава бразильского банка развития BNDES Лусиано Кутинью заявил, что в нынешней непростой глобальной макроэкономической ситуации именно облигации банков развития с госгарантиями становятся важнейшим инструментом долгосрочного финансирования.

— Отрадно, что люди из разных стран мира думают одинаково и говорят одинаковые вещи, понимая, что в период кризиса инвестиции в инфраструктуру и обеспечение их долгосрочного финансирования — очень важная тема. Это занятость, это налоги. Это качество жизни населения. Это забота о будущих поколениях.

— Отсутствие суверенной гарантии по займам — это действительно серьезное ограничение? Если представить себе, что оно снято, что изменилось бы для вас?

— Все элементарно: мы могли бы серьезно увеличить объемы и снизить стоимость заимствований. Хоть мы и квазисуверенный заемщик, но без формальной гарантии государства мы размещаемся заметно дороже, чем Минфин РФ. Те зарубежные банки развития, которые имеют гарантии своих государств, избавлены от таких премий.