Эксперт Эксперт - Эксперт № 36 (2013)

Редакционная статья

Коллаж: Константин Романов

Стоя на пороге очередной ближневосточной военной операции, США чувствуют себя одиноко. Из всех кампаний такого рода, начиная с бомбежки Югославии, нынешняя пользуется самой слабой поддержкой мировой общественности. Основная причина этого — постепенная утрата Соединенными Штатами морального права судить о добре и зле. Слишком много раз они себя скомпрометировали.

Особенно памятна фальсификация доказательств наличия оружия массового поражения у Саддама Хусейна. Перед глазами мировой общественности до сих пор стоит видеоряд: какая-то капсула с белым порошком, которой потрясает госсекретарь США Колин Пауэлл, утверждая, что это и есть самое верное доказательство; процедура повешения Хусейна и разоренный Ирак, где до сих пор нет и признака восстановления государства, число погибших в терактах только в этом году уже приближается к 10 тыс. человек… Потом, конечно, выяснилось, что все руководство США было кем-то неведомым введено в заблуждение и никакого оружия массового поражения в Ираке не нашли, а страну разрушили просто так.

Из всех лидеров, кого за последние годы хотели свергнуть США, Башар Асад менее всего похож на тирана. Даже еженедельник The Economist, стремящийся на своей обложке изобразить Асада кровавым преступником, не смог испортить его умное и интеллигентное лицо. Информация же о зверствах сирийских боевиков, многие из которых являются сторонниками террористической организации «Аль-Каида» и с которыми сражается Асад, поколебала уверенность самых стойких последователей западной пропаганды.

В сухом остатке — еще одна ближневосточная страна с непростой внутренней ситуацией, в которой Запад, поддерживая боевиков и попирая принцип невмешательства во внутренние дела суверенного государства, разжег настоящую гражданскую войну и теперь собирается разрушить Сирию, прикрываясь разговорами о добре и зле и защите мирного населения. Хотя исходя из накопленного, совсем еще свежего опыта всем очевидно, что, как только страна будет разрушена, защита мирного населения сразу же перестанет волновать Вашингтон и его союзников.

В такой ситуации поддержка Сирии Россией понятна. Мы в корне не согласны с тем, что, попирая все нормы международного права, США присвоили себе право единолично решать судьбы других народов и вмешиваться в их внутренние дела; решать, кого именно и за что следует наказать…

Россия сегодня едва ли не единственная страна, которая может открыто заявить о циничной аморальности американской внешней политики. Нашу позицию разделяет изрядная часть мировой общественности, просто не многие могут позволить себе об этом заявить. Китай поддерживает наши вето в Совете Безопасности, но традиционно не ввязывается в открытую полемику с США, Италия также выразила свое нежелание поддерживать американцев, отказалась от участия и Германия. Большинство населения США, Великобритании и Франции (правительства этих стран активно выступают за проведение кампании) против удара по Сирии. Даже в традиционно антипутинской Швеции, куда с визитом (вместо отмененного в Россию) прибыл Барак Обама перед «большой двадцаткой», его встретила демонстрация против удара по Сирии. Папа римский Франциск тоже немало удивил мировых лидеров, прислав письмо Владимиру Путину с призывом сделать все возможное, чтобы не допустить удара по Сирии.

Впрочем, пока США продолжают настаивать на проведении операции. В ответ на угрозу три корабля ВМФ России пошли в Средиземное море к берегам Сирии. По словам заместителя министра обороны России Анатолия Антонова, этот шаг не означает нашего намерения вмешиваться в конфликт, если удар все-таки будет нанесен, и основное назначение кораблей — эвакуация российских граждан, если возникнет такая необходимость. Однако российские суда смогут оказать Сирии информационную и гуманитарную поддержку. «Будем ли мы помогать Сирии? Будем», — уверенно ответил Владимир Путин на пресс-конференции по итогам саммита «двадцатки» на вопрос о том, будет ли оказана сирийцам помощь в случае внешней агрессии. Остается надеяться, что она все-таки не понадобится.

Ольга Власова

Геворг Мирзаян

Президенту США не удалось противостоять нефтяным и военно-промышленным элитам, лоббирующим проведение военной операции в Сирии. Однако еще одна ближневосточная война может привести к перенапряжению ресурсов американского государства и способствовать его внутреннему кризису

Коллаж: Константин Романов

Если бы Бараку Обаме, только вступившему в обязанности президента Соединенных Штатов, сказали, что через пять лет он ничем не будет отличаться от Джорджа Буша- младшегои начнет очередную военную акцию на Ближнем Востоке, он бы не поверил. Уставшая от войны и лицемерия политиков Америка выбирала принципиально нового лидера, свободного от круговой поруки и шкурных интересов традиционного истеблишмента. Однако теперь и Обама стоит на пороге своего собственного Ирака и, кажется, ничего не может с этим поделать.

В его положении есть некоторый трагизм. Ему лучше многих известно, что Башар Асадне применял химического оружия — хотя бы потому, что и без того выиграл гражданскую войну. А единственной серьезной угрозой для его режима теперь может быть только американский воздушный удар. По всей видимости, Обама понимает и то, что будущая операция противоречит интересам США и что он сам поставил ловушку, в которую теперь попал. Порекомендованный его пиарщиками удачный риторический ход — пообещать нанести удар в случае доказанного применения химического оружия (сценарий, казавшийся совершенно невозможным) — сделал его заложником провокации.

Обама стал жертвой серьезного внутриполитического раскола в самих США. Крупные нефтяные компании и военно-промышленный комплекс, поддерживаемые саудитами, не хотят примирения с Ираном, начатого Обамой; удар же по Сирии похоронит саму надежду на его демаргинализацию. Обама оказался слаб и не смог переиграть собственных «ястребов». Теперь он должен сдержать слово и начать военную операцию, если только ему не повезет и Конгресс не проголосует против.

Американская политическая система ставит своего президента в такую ситуацию, когда он вынужден делать то, чего не хочет, и говорить то, чего не думает. По всей видимости, во многом именно этим объясняется стойкое нежелание Барака Обамы встречаться с Владимиром Путинымдаже в рамках саммита «большой двадцатки» (под конец двадцатиминутная встреча все-таки состоялась, но стороны остались при своем). Обаме было решительно нечего сказать.