Ив Аман - Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»

Был у него период увлечения Хомяковым [56] Алексей Степанович Хомяков (1804—1860). . Человек блестящего ума и обширной эрудиции, Хомяков стал главным вдохновителем движения славянофилов, цель которых заключалась в подготовке новой культуры на основе православия. Именно он в середине XIX века дал импульс русским светским богословским изысканиям, которые принесли свои плоды в начале XX века. Однако Александр достаточно быстро освободился от этого влияния, найдя, например, что в своих суждениях о Западной Церкви Хомяков был необъективен и пристрастен [57] Неизданная автобиография, присланная авто­ру в 1984 г. .

В возрасте примерно пятнадцати лет, на барахолке, среди гвоздей, старой обуви и замков, он обнаружил однажды том Владимира Соловьева, мыслителя, который поистине был первопроходцем русской религиозной мысли XX века [58] Владимир Сергеевич Соловьев (1853—1900). . Жадно проглотил он этот том, а позже сумел раздобыть и следующие. Труды Соловьева оказались для него подлинным открытием. Александра привлекла главная идея, направляющая мысль Соловьева, что в центре реальности действует сила, соединяющая в единый процесс природу, человека и самого Бога [59] Руло Ф. Предисловие к книге: Владимир Соло­вьев. София и другие французские тексты. Лозанна: L’ Age d’homme, 1978. С. X (на французском языке). . Соловьев стремился к целостному христианскому видению мира, охватывающему все стороны жизни, где нашли бы свое место все мировые религии и культуры разных времен и народов, где не были бы упущены и художественное творчество, и наука, и философия, — все лучшее надлежит собрать и духовно преобразить [60] Василенко Л.И. Указ. соч. С. 171. . Александр также ценил, что Соловьев отказался от идеализации церковного прошлого, он сочувственно относился к его деятельности, направленной на единение Церквей. Однако, хотя он и считал Соловьева настоящим учителем, он не принимал его полностью, без разбора. Так, целые пласты учения Соловьева — софиология и теократия — оставались ему чуждыми. Равно не разделял он и пессимизма, выраженного в последних сочинениях, где Соловьев рассматривал всю историю человечества как поражение [61] Там же. С. 170. .

Раз в неделю Александр пополнял свой запас книг у профессора–химика Николая Евграфовича Пестова. В те времена никто не знал, кого следует опасаться, и, когда раздавался звонок в дверь, если в квартире уже был кто‑то из посетителей, вновь пришедшего приглашали в другую комнату. На письменном столе Пестова Александр увидел фотографию святой Терезы из Лизье. На стенах висели образы католических святых. Кажется, Пестов пришел к католичеству от баптистов. Именно он помог Александру ближе узнать западное христианство [62] Зорин А. Ангел чернорабочий // Независимая газета. 10.09.91. .

Наряду со светским обучением Александр стал серьезно изучать богословие. Он принялся за чтение Отцов Церкви. Чтобы лучше понять Библию, изучал античный Рим, и в еще большей степени — Древний Восток. К знакомству с библейской историей его поощрял Борис Васильев, который всячески поддерживал стремление согласовывать научные знания с верой [63] Интервью с И.Быстровой // Московский ком­сомолец. 24.05.89. . Матушка Мария тоже одобряла его желание посвятить себя изучению Библии [64] Прот. Мень А. Письмо к Е.Н. В кн.: Aequinox... С. 185. . Самостоятельно, как всегда, он стал систематически заниматься предметами, которые входили в программу семинарии.

Примерно в то же время он начал прислуживать в алтаре церкви Рождества Иоанна Предтечи на Пресне [65] Малый Предтеченский переулок, 2. . Там он читал и пел в хоре. Подросток, прислуживающий в церкви, — для той эпохи это было более чем необычно. Позже в этом храме у него появится товарищ — юный семинарист из Загорска, который впоследствии станет епископом Филаретом; сегодня он стоит во главе Православной Церкви в Белоруссии [66] В миру Кирилл Вахромеев. См.: Памяти прото­иерея Александра Меня. С. 264. .

Писать Александр начал очень рано. К двенадцати годам он написал статью о природе и пьесу о святом Франциске Ассизском [67] Масленникова 3. Указ. соч. С. 48. ’. И только в пятнадцать лет — свое первое богословское эссе. Разумеется, это был еще чисто ученический труд, но он уже содержал в себе как бы каркас его позднейших работ [68] Автобиография. — Указ. соч. .

В 1953 году, через несколько месяцев после смерти Сталина, Александр закончил среднюю школу. Поскольку всю программу семинарии он освоил самостоятельно, то решил поступать сразу в высшее учебное заведение. Последние годы сталинского правления были отмечены разгулом антисемитизма, поэтому его происхождение стало препятствием для поступления в университет, и он избрал Московский пушно–меховой институт, где мог заниматься своей любимой биологией.

В студенческие годы он продолжал самостоятельно изучать богословие, но теперь уже на уровне программы духовной академии. Начал писать краткую историю Церкви, но затем переключился на другую книгу и довел ее до конца: «О чем говорит Библия и чему она нас учит». В эту пору он сблизился с отцом Николаем Голубцовым [69] Отец Николай Голубцов (1900—1963) служил в храме Ризоположения на Донской улице. — старым прихожанином отцов Мечевых, служившим в одном из московских храмов. Он получил хорошее образования, имел диплом биолога, братья его были священниками, а сестры — монахинями. Все они чем‑то напоминали героев Достоевского. Отец Н. Голубцов оказался человеком демократичным и общительным, способным вести диалог с неверующими. Для Александра он являл собой тот же идеал священника, что и отец Серафим, каким он ему виделся по рассказам матери и тети. Александр выбрал отца Николая себе в духовные отцы [70] Прот. Мень А. Письмо к Е.Н. В кн.: Aequinox... С. 185-186. .

В 1955 году институт в Москве, где учился Александр, закрыли, а студентов перевели в аналогичный институт в Иркутске. Там Александр прожил три года. К его прежним увлечениям теперь добавились практические занятия — наблюдения за животными в тайге. Занимались студенты с интересом, и отношения между ними были приятельскими.

В первый год обучения, когда он еще был в Москве, во время скучных лекций Александр читал огромный труд отца П. Флоренского о Церкви, а чтобы это не было заметно, разрезал книгу на листочки. Его соученики не знали, о чем именно шла речь в этой книге, но их это не печалило. Александр всегда был хорошим товарищем и принимал участие в общих делах, поэтому они не видели ничего дурного в том, что он интересуется «высокими материями». В конце концов, каждый имеет право на увлечение. На втором курсе он начал делиться своими мыслями с некоторыми студентами. Одни подозревали, что он во власти каких‑то религиозных идей, другие считали его буддистом. Однако уже на третьем курсе все знали, что он православный. По приезде в Иркутск Александр познакомился с епископом [71] Владыка Палладий, в миру Павел Шерстенни- ков (1895-1976). и стал выполнять для него разные поручения. Ему постоянно приходилось бегать из института в церковь, которая находилась как раз напротив, он делал это открыто, и его товарищи относились к этому спокойно. Вспоминая те дни, отец Александр скажет позже: вообразите себе, что бы произошло, если бы я в первый день после поступления в институт стал демонстративно креститься! Их надо было мало–помалу подвести к пониманию того, что один из них может быть верующим.