Газета Завтра Газета - Газета Завтра 460 (38 2002)

Денис Тукмаков

16 сентября 2002 0

38(461)

Date: 17-09-2002

Author: Денис Тукмаков

МАРШ-МАРШ ЛЕВОЙ!

В воскресенье на Триумфальной площади в Москве были побоище, аресты и беспредел милиции. Но до митинговой крови был чеканный шаг субботнего Марша "Антикапитализм-2002". Сотни молодых красных впечатали свою злость и задор в мостовые подмосковных Щелкова и Королева. Об этом — наш репортаж.

Сбор всех партий был назначен на десять ноль-ноль у памятника Ленину на площади Ярославского вокзала. К этому часу там было уже приличное количество народа. Под разными флагами собирались разные партии, держась друг от друга хоть на метр, но в стороне. Зазывала исправно заполнял разъяснительными речами привокзальный эфир через матюгальник. Партийцы скандировали одну за другой речевки: "Путина мочить в сортире!", "Свободу политзаключенным!", "Капитализм — дерьмо!". Каждую минуту происходили всеобщие братания со вновь прибывшими товарищами. Бомжи сражались за опорожненные пивные бутылки; гости столицы удивленно и радостно глазели на красные флаги, предпочитая все же обходить их на значительном расстоянии.

Кто там был? Прежде всего НБП — самая многочисленная, горлопанная и при этом самая организованная команда на всем протяжении Марша. Все как один — с повязками на руках, большинство — бритые и в бомберах с гриндерсами; с кучей знамен и несколькими транспарантами-растяжками.

На втором месте по численности шел СКМ РФ — Союз Коммунистической молодежи России. Эти были самыми технически подготовленными: весь Марш они шли первыми за "Газелью" с динамиками, одолженной по такому случаю у "Трудовой России"; они же бесплатно раздавали в конце Марша всем участникам походную воду и еду. Конечно, там был Авангард Красной Молодежи, была кучка РКСМ(б) и совсем уж карликовые делегации анархистов и товарищей из Российской Рабочей партии. На мой субъективный, но трезвый взгляд, всего набралось максимум человек пятьсот. Из них добрую половину составляли нацболы, и еще человек 150 было у СКМ и АКМ. На Марше собрались вовсе не только москвичи: организаторы говорили о пятидесяти регионах России и СНГ, откуда были родом участники.

Сразу скажу: момент, когда милиция перекрыла людской поток Трех вокзалов, чтобы масса молодых революционеров пронеслась мимо сотен обалдевших пассажиров, спешащих на свои грядки, заполонила перрон и с развернутыми флагами, не переставая вопить "Революция!", двинулась вдоль составов до первых четырех вагонов нужной электрички, чтобы забрать их себе, оккупировать, объявить освобожденной территорией Империи Советского Союза, выставить флаги в окна — этот момент был самым лучшим за весь еще не начавшийся Марш. Когда шли по перрону, было обалденное чувство, будто мы не уезжаем, а, наоборот, только ворвались в Москву, и сейчас выплеснемся на ее площади и проспекты и пойдем туда, куда будет нужно, чтобы Революция свершилась.

Поезд тронулся, первые четыре вагона были нашими, и бедные пассажиры на остановках, подбадриваемые криками красных, мчались в хвост электрички, чтобы успеть вскочить в переполненный пятый вагон. А в наших вагонах царил жуткий кумар из речевок, сигаретного дыма, волнения, братания и свободы. Под возгласы "Слава советской милиции!" сопровождавшие нас блюстители порядка быстро передружились с народом и вволю фотографировались с желающими.

Доехали до Щелкова где-то в пол-первого, построились в более-менее стройную колонну и двинулись с "Газелью" во главе и в сопровождении мигалок по какой-то объездной дороге до центра города. Там шли все больше по дворам и узким улочкам (хотя, может, в Щелкове других и нет), пока не дошли до фонтанов и здания с облезлыми колоннами, в котором вроде как сидела местная власть. Само собой разумеется, слитной колонны на Марше не получилось: между партиями постоянно поддерживалась дистанция. Красивее всех шли лимоновцы: у них даже было что-то вроде маршевого шага, ритм которого честно старался отбивать барабанщик.

Нацболы же шли громче всех — не столько из-за своей численности, сколько из-за общего боевого настроя. Речевки их были слаженными, громкими, интересными и немного пугающими — то есть в них присутствовало все то, что от речевки и требуется. "Нацболам — винтовки, буржуям — веревки!", "Наше имя — Эдуард Лимонов!", "Наши МиГи сядут в Риге!", "Москва — русский город! Вильнюс — русский город! Рига (Киев, Варшава, Нью-Йорк…) — русский город!"

Относительно речевок, кстати, тоже есть над чем подумать. "Пытать и вешать! Вешать и пытать!"— звучит еще ничего, но, черт возьми, прославление Адольфа Гитлера в русских городах не катит, даже в начале XXI века! Так и кажется, что вот-вот из-за поворота покажутся "Тигры".

Непонятно также, чего хотели достичь нацболы, всю дорогу оравшие в адрес множества глазевших на них прохожих и домочадцев: "Обыватели — козлы!" Население, которое становится свидетелем Марша, должно чувствовать себя защищенным, должно знать, что "наши — в городе". Люди должны испытывать ощущение вовлеченности в Марш, а не отторжения от него — только тогда цель Марша будет достигнута.

Как же нас встречали местные? Нет, это не напоминало кадры из военных хроник: измученные фашистским гнетом горожане бросаются на шею своим освободителям. Скорее, мы для них были похожи на марсиан. Вот если бы марсиане высадились на Земле в русском городе Щелкове, и пошли вдоль улиц, вопя по-нацболовски в адрес кавказцев: "Чемодан — ишак — кишлак!" — тогда жители смотрели бы на них точно с такими же выражениями лиц.

В целом Марш обращал на себя внимание. Быстрый, стремительный ход. Виден и слышен был издалека; перекрывал движение, подчинял себе всю организацию жизни на участке пути — то есть устанавливал в каждой точке движения свою временную власть. "Мигалки" и прочее милицейское сопровождение только усиливали общее впечатление. Орущая колонна на виду у остолбеневших граждан и скапливающихся в пробки машин выглядела очень даже неплохо. В ней дышали не просто молодость и энергия, каких навалом у тех же футбольных фанатов или скинов. В ней присутствовала определенная цель, ради которой несколько сотен молодых людей шли именно в этот день именно по этому провинциальному городку. Почти так же выглядит колонна военной техники, которую не остановишь и которая всегда движется не просто так, а с явно определенными намерениями.

У дома с колоннами, больше напоминавшего ДК, состоялось нечто вроде митинга. Митинг — это худшее, чем может заниматься молодая, энергичная красная оппозиция. Он едва не убил сам дух Марша. Вечно дрянная аппаратура, из-за которой ни черта не слышно, почти полное отсутствие у оппозиции классных ораторов. К счастью, минут через сорок митинг счастливо завершился. Марш снова построился в колонну и двинулся на вокзал.