Максим Калашников - Путин Инкорпорейтед

— В ВПК доломано то, что недоломали при Ельцине, где были выброшены прочь остатки компетентных управленцев, коих заменили на «эффективных манагеров».

— Проведена мерзейшая «реформа образования», которая оставляет нас без кадров для новой индустриализации и развития страны.

— Осуществлено втаскивание РФ в ВТО на условиях, которые напрочь отрезают нам всякие возможности для строительства высокоразвитой промышленности.

— За 12 лет не создано даже подобия национальной промышленной политики.

— Все эти годы экономическим блоком правительства управляли исключительно гайдаро-чубайсоиды, ярые враги всякой промышленности, одержимые сторонники превращения РФ в чисто сырьевой придаток остального мира.

— Сохранена налоговая система, консервирующая сырьевую деградацию РФ.

— Стала реальностью управленческая катастрофа — с массовой заменой компетентных руководителей-технократов (именно повелителей техники!) на толпу подхалимов, любимчиков, вороватых подонков, родственничков, «друганов» и т. д.

Список можно продолжать и дальше. И каждый пункт можно живописать на многих страницах. Если же кратко подвести итог, то ясно одно: путинство подрезало РФ подколенные жилы, убив возможности развития страны. Оно упустило множество шансов переломить ситуацию. И теперь понадобятся неимоверные усилия, чтобы ликвидировать последствия правлений как Ельцина, так и Путина. А заявленный Путиным курс содержит в себе столько «мин и закладок», а то и полностью взаимоисключающих положений, что поддерживать его — себе дороже.

Восхвалять такого деятеля и клясться ему в верности, называть его творцом какого-то там «нового курса»? Это могут делать действительно только придурки или мерзавцы.

Давайте посмотрим, перед какими вызовами оказался бессилен режим «Путин Инк». Вот отрывок редакционной статьи журнала «Эксперт», вполне лояльного режиму, написанной к 60-летнему юбилею ВВП в октябре 2012 г.

«…Первый вызов — состояние социальной системы страны. Нынешний уровень экономического развития не позволяет поддерживать тот уровень социальных достижений, к которым привыкло население страны. В тяжелые девяностые резкий спад уровня жизни и качества социальной системы население понимало и терпело. Но сейчас оно уже не готово терпеть. После десятилетия бурного экономического роста люди, конечно, хотят вернуться к тем социальным достижениям, к которым привыкли в советское время. Несомненно, скоро большинство граждан будет требовать новых решений в социальной сфере, мы видим, например, какое раздражение вызывает реформа среднего образования, предполагающая частичный переход на платное обучение. Однако говорить о решении государством качественных социальных задач при нынешнем объеме ВВП нельзя. Валовой продукт должен быть увеличен по меньшей мере вдвое, а значит, требуется быстрый экономический рост.

Второй вызов — продолжающаяся деградация структуры российского хозяйства, в первую очередь необходимо говорить о чрезвычайно слабой обрабатывающей промышленности. Сейчас модно рассуждать о постиндустриальном обществе и, показывая на структуру российского хозяйства с высокой долей услуг, говорить: смотрите какие мы современные. Есть хорошие данные для сопоставления индустриальной мощи разных стран — это добавленная стоимость, производимая обрабатывающей промышленностью на душу населения в год. В России обрабатывающая промышленность производит добавленной стоимости 1,2–1,4 тыс. долларов на человека в год. А, например, в Швейцарии — 11 тыс. долларов, в Германии — 8 тыс., во Франции — около того, в США — более 6 тыс. долларов. Даже обрабатывающая промышленность еще совсем недавно отсталого Китая производит почти 1 тыс. долларов. Хорошо распинаться о постиндустриальном обществе, если у вас 11 тыс. долларов на человека, если у вас мощнейшая, диверсифицированная передовая промышленность. И как можно хвалиться хозяйством, деградировавшим даже по сравнению с Советским Союзом. Новая индустриализация — безусловно, один из главных вызовов текущего момента.

Третий вызов — финансовая система. В Агентство стратегических инициатив, созданное в прошлом году для ускорения развития среднего бизнеса, поступает довольно много заявок от бизнесменов на реализацию самых разнообразных проектов. В том числе бизнесмены просят льготных кредитов. Так вот, предел их мечтаний — 12 % годовых. Реальные ставки, по которым средний бизнес может получить кредит где-нибудь в регионе, — 20, а то и 25 % годовых. А процентная ставка в Германии (тянущей на себе всю Европу) — 3,5–4 % годовых, в Великобритании (многие годы пребывающей в стагнации) — 4,5, максимум 5 % годовых. Это максимум! Как можно конкурировать в открытой экономике, если у конкурентов деньги стоят 4 %, а у вас 20 %?

Никакого экономического развития при таких дорогих деньгах быть не может.

Вспомним текущую дискуссию о государственном бюджете. Президент Путин справедливо говорит: я издал указы о том, что в социальной сфере надо увеличивать расходы, а правительство этого не делает. Правительство оправдывается. Но никто не обсуждает, что на один только государственный бюджет обеспечить здравоохранение, образование, оборону, экономическое развитие, жилищно-коммунальную реформу и т. д. просто невозможно. Во всех развитых странах существует много внебюджетных источников финансирования, в первую очередь это облигации — федеральные, муниципальные, инфраструктурные. Никто нигде в мире не кладет новые трубы для теплоснабжения на деньги государственного федерального бюджета. Это всегда делается с помощью выпуска местных муниципальных облигаций. Отсутствие развитого масштабного долгового рынка делает невозможным ни экономический рост, ни социальное развитие.

Четвертый вызов — территория. Укажем только на одну проблему — Сибирь. Как-то один из авторов этой статьи участвовал в закрытой дискуссии в Красноярске, где присутствовали весьма видные деятели. В ходе дискуссии была высказана мысль, что Сибирь целиком развивать нельзя, надо оставить три-четыре больших города-крепости и обеспечить там нормальную жизнь. Мысль была поддержана многими присутствующими московскими интеллектуалами и даже политиками. Но тут встал губернатор одной из сибирских областей и спросил: войдет ли его область в список этих трех-четырех центров или уже пора сообщать гражданам, что надо бежать? Ответа не было. А ведь в любой стране мира представитель элиты, произносящий вслух, что часть территории лишняя, должен мгновенно лишиться всего — политического влияния, рабочего места, зарплаты. Сама возможность такого рассуждения безумна и абсурдна. Проблема Северного Кавказа, Сибири, Дальнего Востока — это вопрос не экономической эффективности, даже не политический вопрос. Это вопрос исторического существования нашего народа…»