Владимир Ларионов - От царской Скифии к Святой Руси

В этих строках мы находим свидетельство глубокой памяти поколений, когда и в XIX веке поэт писал о богатырской заставе и богатырях, чьими врагами являлись не только исконный недруг былинных богатырей — татарин, но и черкес — грозный противник русских на Кавказе в XIX веке.

Гений поэта связал священную традицию древнего воинского служения и современных ему храбрых воинов русской армии, дравшихся на Кавказе, в единый поэтический образ семи богатырей. Семь — число священное, ведь подвиг ратоборства за Веру и Отечество всегда на Руси почитался священным. Обратим внимание и на тот факт, что перед нами не просто родные братья, нет — это братья по комитату, по воинскому мужскому братству, спаянному кровной клятвой побратимства. Эта традиция известна практически у всех арийских народов — от кельтов Ирландии до арьев Индии.

В сборнике профессора Ф.И. Буслаева есть «Сказание о семи русских богатырях». В этой древней былине бьют челом князю Владимиру Киевскому семь богатырей: «А первой богатырь славны Илья Муромец, второй богатырь дворянин Залешенин, третий богатырь млад Алеша Попович, четвертый богатырь Гланит, пятый богатырь Сухман Домантьевич, шестой богатырь дворянин Белая Палица, седьмой богатырь Добрыня Микитич».

Отметим сословную неоднородность богатырей. Двое являются дворянами. И несмотря на то, что это позднее осмысление сословной дифференциации в Древней Руси, за этим кроется определенное указание на неоднородность дружинного сословия. Выделение из семи богатырей двух дворян, однако, по сказанию, не дает им социального преимущества перед остальными богатырями.

Но главное, кого мы обязаны выделить из всего огромного количества русских былин, — это славного богатыря Алешу Поповича. Ученые считают, что в образе Алеши Поповича слиты два исторических прототипа. Один жил в XI веке, а другой, ростовчанин Александр Попович, геройски пал в битве при Калке 1223 года с татарами. Александр Попович в сказаниях Ростовского края назван витязем. Под Ростовом указывают два места, где, по преданиям, жил Алеша. По предположению археолога А. Е. Леонтьева, в XII—XIII веках на Сарском городище над озером Неро был «городок Александра Поповича». Александр привел на Калку дружину в 70 человек. Однако самое удивительное то, что этот воевода-витязь происходил из священнического чина. Учитывая жесткость сословных перегородок древнерусского общества, мы должны признать тот факт, что в сословии духовных лиц подвиг богатырства и ратоборства за веру был нередким явлением, которое охватывалось понятием — витязь!

Сказания Ростовской земли доносят до нас имена и других витязей-богатырей. В селе Никольское воевода-витязь Громило строит в XII веке Никольский храм. В селе Демьяны близ речки Ишны жил знаменитый витязь Владимира Мономаха Демьян Куденеевич, который один с тремя слугами разгонял в поле полчища половцев. Есть под Ростовом и село Давыдово, что издревле славится как родина Святогора. Эти примеры из истории средневековой Руси показывают, что память о традиции особого воинского сословия, существовавшего у славян с глубочайшей древности, долго жила в преданиях русского народа.

У арийских народов существовали профессиональные хранители знаний и памяти народной — жрецы, старейшины рода, рапсоды, скальды, сказители. Носителями архаического былинного знания и древней апокрифической мудрости на Руси были волхвы, а после христианизации восточных славян — калики перехожие. Но несмотря на то, что в русле общеарийской традиции носителями и хранителями духовных истин было верховное сословие жрецов-брахманов, магов, друидов и волхвов, воинское сословие также было не только защитником веры народа, но и хранителем сакральных знаний. Верховный правитель арийцев сочетал в себе функции главного жреца и военачальника.

Для Руси институт богатырского подвижничества имел особое, поистине государствообразующее значение. Блистательный русский публицист начала XX века, мученик русской идеи Михаил Осипович Меньшиков писал: «...Как бы ни были обширны и блистательны завоевания, история свидетельствует о крайней их непрочности, если первая дружина храбрых не сменится второй такой дружиной, третьей и т. д. Великое дело первых варягорусов... поддержано было сословием богатырей. Хотя известия о них мы черпаем главным образом из народного эпоса, но здесь уместно выражение Аристотеля о том, что поэзия выше истории. Героический эпос объясняет в высшей степени точно, какую государственную задачу выполняли святорусские богатыри. Они стояли на страже земли Русской, на границах ее и проезжих заставах, давая сверхчеловеческий по силе и доблести отпор всякому разбойному соседу, всякому «вору-нахвальщине», которому казалось тесно в своих границах. Богатырское сословие было нашим национальным рыцарством, питавшимся не одной родовой знатью, а благородным мужеством всех слоев...Органически сложившееся на окраинах наших казачество нужно считать побегами богатырских корней, и, как известно, эти побеги до самых последних дней обладают чудотворной отвагой своих полумифических предков».

С принятием христианства на Руси сложилось понятие «богатырского служения», отраженного в былинном эпосе. Былины, кладезь народной мудрости и архаических духовных реалий, показывают удивительно глубокое восприятие народом Христовой веры. Народный устный эпос не мог быть подвержен цензуре со стороны княжеской администрации или церкви. И тем не менее былины свидетельствуют о быстром распространении христианства в дружинной среде и в среде сказителей и калик перехожих. Для дружинников это неудивительно. Именно воинская среда была проводником христианства на Руси. Воины-аристократы имели возможность во время походов расширять свой кругозор. В отличие от сельских жителей, они знали, что мир не кончается за ближайшей околицей. В городах они сталкивались с иноземными купцами. Мысль о Едином Боге не была для них странной. Видя разнообразие стран и народов, калейдоскоп богов и демонов, дружинники киевского князя становились христианами в Византии не только в силу многочисленных чудес, явленных им, но и в силу духовной и интеллектуальной одаренности русской воинской аристократии, о чем не следует забывать. В дальнейшем противостояние на Руси высшего сословия дружинников-христиан и сельского населения славянских племен, державшихся языческих богов, стало еще более очевидным. Однако именно дружинники-христиане стали становым хребтом нарождающегося русского народа.

Язычество могло еще отвечать уровню племенного существования этноса. Но создание государства поставило перед восточными славянами новые задачи. Нельзя забывать, что государственное строительство, создание единого русского народа и принятия Христовой веры — это триединый исторический код нашего народа. Разорвать на этапы этот триединый процесс нельзя!