Владимир Ларионов - От царской Скифии к Святой Руси

Обратимся к древней европейской мысли по данному вопросу. Проблема полноценного и здорового потомства, обладающего превосходными физическими и духовными качествами, лежала в этической плоскости философской мысли древних индоевропейцев. Понимание того очевидного факта, что дух всецело оказывает влияние на плоть и плоть обратно влияет на душевные свойства человека, было утрачено только в век «гуманизма» и духовного одичания европейцев. В античной Греции поэт Гесиод обращался к своему брату Персу с такими словами:

Проблема доброкачественной наследственности и чистота рода в древности были крепко-накрепко связаны в сознании людей. Древние видели неминуемое вырождение и потерю высоких духовных и физических качеств у потомков смешанных браков, у детей преступников — у всех, кому жесткая социальная структура древности справедливо отводила место зависимого населения, или прямо рабов.

Сделаем маленькое отступление от темы древнего наследия расовой мысли. Вернемся в Россию начала XX века и проанализируем на нашем историческом примере строки древнегреческого автора, Удивительно ли теперь, что народ русский, издревле славившийся своей красотой и здоровьем, дошел ныне до крайней степени вырождения. А как еще могло случиться с нами, когда наши предки, «справедливость разя», «недоброклятвенно» предали своего Царя, изменив соборной клятве 1613 года. Или этот пример не убедителен? По-моему, мы сами есть прекрасная иллюстрация к той мысли, что духовно падший народ очень быстро утрачивает и замечательные генетические свойства расы — здоровье, силу, красоту! Человек определяется не только биологическим наследием. Ю. Ю. Воробьевский справедливо указывал в одной из своих книг, что человеческие качества передаются не только генами. Очень важно то, что человек получает как дар духа от Отца Небесного и таинственным образом от помазанника Божьего — Царя. Через служение Богу, Престолу и Отечеству человек имеет возможность воспользоваться этими дарами, которые совершенно непостижимо, но вполне реально преображают и плоть народа, идущего путями Божьими. Без этих даров мы становимся ужасными гоблинами.

От Греции перейдем к Риму. Римский историк Тацит в своем знаменитом трактате о Германии колебался, к какому племени отнести венедов — наших предков. Руководствуясь чисто антропологическим критерием как основным, а именно считая, что венеды более похожи на германских соседей, чем на сарматов, он отнес их к германцам. Последних Тацит восхвалял за то, что они бережно хранили чистоту крови, разумно полагая, что именно таким образом племя может сохранить биологическую силу, необходимую, чтобы не сгинуть с лица земли на безжалостном ветру истории. А вот к венедам у ученого римлянина были «претензии». Венеды, по выражению Тацита, «обезображивали себя смешанными браками». Обезображивая себя, то есть утрачивая свой исходный племенной образ, они, по мнению римского историка, впадали в тяжкое преступление, которое он осуждал и в среде своих соотечественников, справедливо считая, что «обезображивание» приведет гордый Рим к падению. О сакральной сущности племенного образа мы поговорим ниже. Здесь же отметим, что «обезображивание» венедов проходило в контактных зонах их соприкосновения с расовыми родичами — сарматами и германцами и нисколько не затрагивало племена, жившие вдали от этнических границ славянства. И, немного забегая вперед, предваряя разговор об Образе народа, отметим, что иконописные лики национальных русских святых, портреты царей на стенах Архангельского собора Московского Кремля точнее передают идеальный Образ народа со всеми его антропологическими особенностями, чем любые современные антропологические реконструкции наследников Герасимова, чье «творчество» по восстановлению облика древних носило крайне сомнительный характер. Почему это так, вы прочитаете ниже.

Мы опускаем по необходимости огромное количество материала, посвященного пристальному вниманию к евгеническим и расовым вопросам древних греков и византийцев. Приведенных примеров вполне достаточно, чтобы осознать, что расовая проблематика волнует образованное человечество с глубокой древности.

Не пора ли нам спокойно и строго научно разобраться в столь неоднозначном феномене не только древнего, но и современного мира, как расовое мышление человечества.

Величайшая мировоззренческая формула XX столетия — взгляд на универсум через призму расы. Раса в этом случае видится как горизонтальное деление человечества. Материализм XIX да и XX столетий смешивал понятие расы с чистой анатомией, подразумевая под расой вертикальное деление человечества. Ученые материалисты увлекались голой абстракцией, заключавшейся в болезненном желании все и вся классифицировать. Появившиеся в результате подобной схоластики схемы были очень далеки от фактов реального положения вещей. Основной проблемой для научного подхода к проблемам расы был и остается политический национализм, который последовательно, под видом объективной науки, пытался возвести непроницаемую стену между западным миром и остальным человечеством. Это ему в принципе удалось, но плоды этих усилий оказались далекими от ожидаемых. Вопреки сегодняшнему мнению европейского обывателя, лидерами всеобщей ксенофобии ушедшего века были вовсе не немцы, а французы и англосаксы. Если бы апологеты политического расизма смогли избавиться от назойливой европейской гордыни, которая сама по себе есть обратная сторона медали, на лицевой, тщательно охраняемой от любопытных глаз, стороне которой угадывается застарелый, из раннего Средневековья, комплекс северных дикарей, приобретенный вследствие знакомства последних с блестящей цивилизацией Средиземноморья, то они могли бы легко убедиться, что существующие в Западной Европе современные расы есть следствие долгого и сложного исторического процесса метисации, а отнюдь не следствие единого биологического процесса обитания здесь первобытных индоевропейских племен, чем они привыкли гордиться. К нам, русским, как представителям восточноевропейского крыла этой некогда единой христианской ойкумены, многое из вышесказанного имеет самое прямое отношение, даже несмотря на то, что на нашей территории единый биологический процесс обитания и развития древних индоевропейцев несомненно имел место. Сколько бы мы ни гордилась вместе с остальными европейцами христианской цивилизацией, мы обязаны признать, что История в ее истинно высоком значении началась в Северной Европе значительно позже, чем на благодатном Средиземноморском юге. Если мы в действительности трезво проанализируем значение расы в историческом бытие Европы, то легко убедимся, что расовое мировоззрение носит для европейцев скорее субъективный характер, нежели объективный, что не отменяет его культурной ценности. Немецкие ученые видели эту проблему следующим образом: в историческом процессе важную роль играет индивид, представитель определенного биологического типа, который своей героической энергией генерирует вокруг себя общество подобных. Именно это сообщество и образует костяк исторической расы.