Владимир Ларионов - От царской Скифии к Святой Руси

Материалы Соловецких стоянок показали, что морская связь между материком и островами существовала всегда. Все это говорит о том, что у беломорского населения в III тысячелетии до Р.Х. существовало развитое мореплавание и традиция промысловой охоты на морского зверя. Не пройти нам и мимо вопроса о наскальных рисунках Русского Севера. Низовья реки Выг у впадения ее в Белое море знамениты многочисленными наскальными изображениями. Теперь доказано, что эти рисунки на скалах родственны подобным же изображениям в Швеции, только хронологически немного старше. Много рисунков, связанных с морем, морским промыслом, охотой на морского зверя, с морскими походами и с батальными сценами на воде. На всех изображениях один и тот же тип судна с высоко поднятым форштевнем, украшенным головой лося, точно так же, как это можно видеть на лодках бронзового века среди наскальных изображений Швеции: с выступающим снизу килем таранного свойства, с украшенным румпелем на корме.

Рисунки представляют нам суда двух видов: большие суда с командой до 24 человек и малые, для экипажа в два-три человека. Каркас судов обтягивался кожами морских животных. Именно эти мореходы и могли принести при своем передвижении в Европу память о прародине, которая трансформировалась, например у кельтов, в цикл легенд о потерянном рае, «островах блаженных», об утерянной стране Туле, прародине всех индоевропейцев. Память о священных островах сохранилась у всех народов, у которых мы находим культуру лабиринтов, созданных из камней, дерна, в виде изображений, выбитых на скалах.

Культура развитого мореплавания существовала в Беломорье в III—II тысячелетиях до Р.Х., что точно соответствует хронологически лабиринтам нашего Севера. Развитое мореходство еще раз убеждает нас в том, что эта древняя культура никак не могла принадлежать саамам-оленеводам, кочевникам, а равно и другим угро-финнам, лесным охотникам, не знавшим мореходства в столь отдаленное время. И конечно, нелишним будет здесь вспомнить о высокой культуре мореплавания у индоевропейцев: скандинавов, греков, кельтов и, конечно, славян-поморов, что особенно для нас важно, учитывая то, что речь у нас идет именно о Белом море и традиции мореплавания и морского промысла в этом регионе, имеющей несомненную многовековую преемственную связь.

Онежские петроглифы. Изображения на Шишкинских скалах и в Залавруге.

Итак, мы в целом очертили границы священной прародины арьев, античной Гипербореи. Но пока можем говорить лишь о пунктирной линии как этой границы, так и о линии связи культуры лабиринтов с позднейшими индоевропейцами, расселившимися на огромных пространствах Евразии. Чтобы пунктир стал жирной линией, необходим новый доказательный материал, безусловно связанный с историческими европейцами, который подтвердит нашу догадку о лабиринтах как о материальных памятниках искомой арийской прародины в Приполярье. Вначале мы должны себе четко представить этническую ситуацию на севере Европы от первобытных времен до раннего Средневековья. Для людей начитанных (особенно что касается исторической литературы) это вроде бы не составляет труда. Ведь нам со школьной скамьи известно, что огромные пространства от Скандинавии до Зауралья с незапамятных времен занимали финно-угорские племена, а германцы, балты и славяне пришли на Север очень поздно. Однако эта аксиома имеет слишком мало общего со строгими данными науки, не зараженной политикой.

Оказывается, финские языки в районе Белого моря и Прибалтики — не изначальные. Они появились с первыми представителями этих племен сравнительно поздно, вряд ли раньше первых веков нашей эры. Это также верно и для всей Восточной Европы в целом, где наши горе-историки одним чохом отписали все древние археологические культуры угро-финнам и украсили свое невежество научными степенями. Финский филолог Э. Сэтеле, который любил родных ему финнов не меньше, чем наши доморощенные угро-патриоты, честно датировал выход к морю людей, говоривших на финно-угорских языках, не ранее VII века нашей эры. Это значит, что эти племена достигли Прибалтики и Беломорья тогда, когда здесь не первое тысячелетие обитали индоевропейцы. Эта этническая парадигма Севера принципиальна в нашем дальнейшем путешествии в глубь веков по таинственным древним культурам Русского Севера.

Чтобы определить место Соловков в контексте культурного ареала лабиринтов, обратимся к исследовательским трудам Н. Н. Виноградова, который в 20-х годах XX столетия изучал каменные сооружения Соловков, превратившихся вдруг из «островов блаженных» в острова смерти. Тогда количество различных каменных сооружений древности на Соловках достигало пятисот единиц! Впоследствии архангельский археолог А. А. Куратов удвоил эту цифру. К великому сожалению, многие сооружения навсегда утрачены для науки с тех пор. То, что сохранили тысячелетия, лишь немного покрыв камни благородной патиной Приполярья — лишайником и цветистым мхом, то было сметено двадцатым веком технологической и социальной бесноватости.

На берегах Белого моря насчитывается более трети всех известных лабиринтов. Остальные, до восьми десятков по самым грубым подсчетам, разбросаны на огромном пространстве — от Белого моря до островов Силли. Они известны в юго-западной Англии — не менее трех, в Швеции — 12 лабиринтов, в Норвегии четыре, а в Финляндии — около 50, на берегах Балтики, Ботнического залива. Известны они и на островах Северной Атлантики. Как видим, чем ближе к эпицентру распространения этой культуры, к Соловецкому архипелагу, тем лабиринтов больше. Наш современник, историк, археолог и публицист А. Л. Никитин ближе всех подошел к решению не только загадки лабиринтов, но и сложного вопроса об этнической принадлежности строителей этих уникальных каменных сооружений. Он сказал почти все о лабиринтах, от «А» до... Что-то помешало ему сказать самое главное. Алфавит познания остался недописан. Помешали идеологические предубеждения, консервативная, если не косная, академическая среда, отсутствие четкого представления об арийской прародине и незнание древних русских преданий, где Север всегда рассматривался исконной русской территорией со времен легендарных прародителей Словена и Руса, в чью могучую державу на заре славянской праистории входили земли Беломорья до Урала.

Вещи из кургана племени вятичей из окрестностей Звенигорода XI—XII вв. Спиралевидная подвеска интересна тем, что подобный рисунок имеет аналогии в кельтском искусстве. Заимствование этого рисунка мы должны исключить. Налицо древнейшая общая индоевропейская традиция, связанная с солярным культом.