Иван Дивиш - Литературный гид: 1968
- Название:Литературный гид: 1968
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Иностранная литература
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Дивиш - Литературный гид: 1968 краткое содержание
«Литературный гид: 1968» приурочен к сорокапятилетней годовщине вторжения в Прагу советских танков (войск «стран Варшавского договора», согласно официальной тогдашней формулировке).
И открывают блок мемориальных материалов стихи Ивана Дивиша (1924–1999) под общим заголовком «Из книг поздних лет». Неистовый пафос и беспросветный мрак этих стихов подстать и мученической биографии поэта, о которой дает представление их переводчик и автор короткого вступления — русский «чех» Сергей Магид (1947). Его перу принадлежит и рассказ «Отчет за август», написанный от лица советского танкиста — участника тех событий, которым, совсем не исключено, писатель некогда был.
Следом — чешский историк Адам Градилек (1976) с послесловием к чешскому изданию сборника Наталии Горбаневской «Полдень» — о демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года. Адам Градилек рассказывает о злоключениях с публикацией этой книги, автор которой «никогда не ратовала за создание ореола вокруг собственного участия в акции и всегда старалась привлечь максимум внимания к действиям других советских граждан, отважившихся на протест». Перевод Нины Фальковской.
И завершается «Литературный гид» статьей чешского политолога и журналиста Иржи Юста (1983) «Слово предоставляется свидетелям», пытающегося развенчать миф о равнодушии по отношению к трагедии Пражской весны, во всяком случае, всеобщем.
Литературный гид: 1968 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Изгнание IV
…где, когда опять навалятся весенние дни,
изойдешь п о том спрашивая себя
в чем разница между сиренью русской
и сиренью советской.
Где батарейки высаживают изначально
чтобы крутить назад
твою динамо-машину, где,
когда проходишь под аркой
в конце тебя возносит мочегром с ясного неба
где не с кем поговорить, где зато можешь молоть
языком как хоккейкой в конце третьего периода
когда нет уже времени! в котором ночная бабочка
могла бы раскинуть крылья
стремительного созреванья
где дефицит стройматериалов,
зато есть груды сырой глины
которой набивают Голема, где ждешь
откуда опять прилетит это свинство —
шведское ядро
и выбьет у тебя из рук учебник чешского языка
переплетенный в кожу,
как оно выбило его из рук Бальбина [4] Богуслав Бальбин (1621–1688) — чешский писатель, историк, теолог, священник, географ, педагог, лингвист. Член ордена иезуитов. Один из воскресителей чешского языка. Ведущая фигура чешского барокко. Будучи студентом иезуитской коллегии, добровольно участвовал в боях со шведами в Праге в 1648 г., во время Тридцатилетней войны стоял под пушечным обстрелом.
где уже только клянешь всё на свете,
понимая при этом,
что и за говно будешь держаться
как вошь за подштанники…
Псалом 58
Я была с тобою в купе мы пошли
в вагон-ресторан там было полно вишен
и выпалили все обоймы
Я наклонилась к нему
А у тебя вся кровь отхлынула от лица
и хлынула в область таза
Не отрицаю мы ехали в Китай
я держала в руке толстенный
кошель полный юаней
Мы доехали до Шанхая
и там сразу же потеряли
один другого
О наших детях позаботилась северная степь
разбитая табунами
коней которых пекут потом по углам юрт
Проклял я жизнь проклял Бога
и то и другое обдуманно
в пользу поэзии
то есть существованья
выдернутого из петли
Псалом 97
Когда Россия убивала Бориса Пильняка
в чьей-то комнате с потолка
обвалилась отставшая розовая штукатурка
Менеджеры на Западе ловили кайф:
в мозгу мармелад
перед домом газон из стриженных долларов
Когда наганом по затылку
Россия вырубила Мандельштама —
в Праге, пританцовывая шимми [5] Шимми — модный танец в Европе в период между двумя мировыми войнами.
в полосатых брючках
Тейге разминал бёдра [6] Карел Тейге (1900–1951) — чешский писатель, переводчик, литературный критик, публицист, художник-график, книжный оформитель, теоретик искусства, занимался архитектурой, фотографией, кино. Крупнейшая фигура среднеевропейского авангарда. В своих теоретических работах соединял неомарксистскую социологию с психоанализом. Перевел с французского сочинения Бодлера, Лотреамона, Верхарна, Аполлинера, Мальро, труды Луи Деллюка, с русского — прозу И. Эренбурга, статьи Н. Бухарина о литературе. Автор книг «Фильм» (1925), «Советская культура» (1927), монографий об Архипенко (1923), Маяковском и русском футуризме (1936) и др. После 1948-го под давлением социалистических властей исчез из публичной жизни. Подвергался официальной диффамации как «троцкистский выродок». Скончался от инфаркта, его архив подвергся досмотру тайной полиции.
Когда Берт Брехтик [7] Бертольт Брехт (1898–1956) — немецкий поэт, прозаик, драматург, театральный режиссёр, реформатор театра, теоретик искусства, основатель театра «Берлинер ансамбль».
рыскал в поисках пиздёнки
циркули уже раскручивали Освенцим
Поэтисты [8] Поэтисты — чешские поэты, участники движения «Поэтизм», возникшего в 1923 г. в авангардистской среде вокруг художественной группы Деветсил. В 1924 г. Карел Тейге напечатал в брненском журнале «Гость» первый манифест нового художественного движения. Поэтизм должен был быть не только художественной программой, но и рассматривать саму жизнь как поэзию.
сражались со столиками в кафе
блевали манифестами
и не зная износа употребляли жизнь
Были у нас дети теперь уж у нас их нет
куда же как вы думаете они подевались
спросим Эдисона
того самого с мастеровитыми ручками
спросим его а не могли бы вы нам изобрести
крюк в потолке
«Джон Китс и Перси Биши Шелли…»
Джон Китс и Перси Биши Шелли
отдыхают рядом на протестантском кладбище
в Риме [9] Прах Шелли был развеян.
и я лежу с ними и между ними,
с ними в символическом смысле слова
между ними — в самом прямом…
Сергей Магид
Отчет за август
Рассказ
Я соскальзываю в башню последней машины и закрываю люк. Стальной блин падает с лязгом, едва не придавив мне пальцы.
Включаю рацию. Зеленый огонек подсветки заливает шкалу. Нахожу цифры на основной частоте, потом фиксирую запасную.
Сеновал готов, говорю я в эфир, расстегивая, наконец, воротничок гимнастерки.
Никто меня теперь не видит. Я здесь старший.
По частоте идут подтверждения.
Семафор готов.
Бункер готов.
Конденсатор готов.
Выходим с аэродрома, говорю я вниз.
Взревывают двигатели. Все сотрясается внутри. Лязг, рычание, скрежет. Кто-то матерится у меня в наушниках. Трогаемся сразу, словно нам дали пинка под зад.
Духотища Сплошной рев с подвыванием и кашлем. Очень тесно. Железо вокруг. Не представляю, как здесь может размещаться экипаж из четырех мужиков.
Все время обо что-то стукаюсь. Шлемофон мне не положен. Я, видите ли, не из их части. Башку надо беречь. На это у меня уходит все внимание в первые полчаса.
Танк качает с передка на корму, как тяжелую баржу на речной волне. Водитель пашет. Пусть он пашет, я здесь человек случайный.
Сеновал, я Хутор, как меня слышишь, прием? — вопрошает на всю Вселенную голос Рыбы.
Я резко поворачиваю щербатое колесико громкости.
Чего орешь как резаный? — говорю я, подпрыгивая на жестком сиденье и пару раз въехав себе микрофоном по губам.
Я не ору, говорит Рыба, это ты орешь.
Рассказывай. Идем-то куда?
А хер его знает, говорит Рыба.
Что-то щелкает. Этого и следовало ожидать.
Сеновал, Хутор, я Банкет, блеет родной голос со станции контроля, посторонние разговоры будете вести на губе.
Вас понял, отзывается Рыба, конец связи.
Эй, Рыба, Рыба, кричу я, узнаешь чего, звякни.
Танк встряхивает. Ударяюсь плечом о рукоять пулемета Мой мат уносится в операционный эфир. Переключаю тумблер на нейтралку, чтобы не слышать вопли со станции контроля. Там у нас заседает Баран. Дивизионного масштаба.
Запрещено открывать люки. Запрещено высовываться. В башне зеленая тьма Горит только глазок моей стовосьмерки. Внизу, у водителя, бегают по бронированным плитам отсветы с панели управления. Иногда там вспыхивает белым огнем. Свет фар отражается от дорожных знаков и проникает внутрь через смотровую щель.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: