Светлана Аллилуева - Дочь Сталина. Последнее интервью

«Светлана влюблялась бешено, - писал журнал «Таймс». - Скандалила, приходила к женам, разбивала окна, при расставании отбирала подарки».

Не отставала, конечно, и советская печать. Известный публицист и исследователь жизни Сталина и его окружения Рой Медведев, не ссылаясь на источники, свидетельствовал:

«Светлана сняла дом в Принстоне, у нее появилась прислуга, а вместе с тем и старые привычки деспотичной и капризной хозяйки. Она грубо обращалась с чернокожим управляющим и резко отчитывала служанок.

В Принстоне у нее возник роман с Фишером, который помогал ей в работе над мемуарами. Однако их связь вскоре распалась из-за грубости и несдержанности дочери Сталина. Разъяренная Светлана пришла в дом Фишера объясниться, но он не открыл ей двери. Светлана целый час ходила вокруг дома своего недавнего друга, требуя, чтобы он вернул ей подарки. Когда она начала бить стекла в доме, Фишер вызвал полицию».

Честно говоря, трудно было сопоставить эти факты с образом выдержанной интеллигентной женщины, который сложился у нас при общении со Светланой Иосифовной в Лондоне. Хотя. Столько лет прошло! И годы эти были отнюдь не безоблачными для нее.

Из интервью Светланы Аллилуевой:

«Я уже несколько лет прожила вне Родины. Мне было почти 44 года. И вдруг судьба толкнула меня в очередное безрассудство. Это было наваждение, когда голова перестает думать и анализировать. Начинаешь плыть по течению. Была в Америке архитектурная школа и Товарищество знаменитого архитектора Фрэнка Ллойда Райта. В пустыне Аризона был построен уютный коттеджный городок изысканной архитектуры, утопающий в апельсиновых рощах и декоративных растениях. После смерти Райта этот процветающий проект стала возглавлять его вдова Ольга Ивановна Милианова. Я очень верю в мистическое предначертание человека. Вот и здесь многое сошлось: родившись в Черногории, Ольга провела свою юность в Грузии, там вышла замуж и родила дочь Светлану. Чувствуете, какие совпадения? К тому же она была ровесницей моей мамы. После эмиграции в Америку эта предприимчивая и энергичная женщина с несомненно авантюрным характером вышла замуж за шестидесятилетнего Райта. Руководить после его смерти архитектурной школой и фирмой эксклюзивных проектов ей помогал талантливый архитектор Вильям Питерс, ставший мужем ее дочери. Все звали его по-американски коротко - Вэс. Все было хорошо в этом аризонском раю, но, к сожалению, случилась трагедия: в автокатастрофе погибли жена и старший сын Вэса. Ольга загорелась идеей женить Питерса.

Уж не знаю, как она меня нашла, но неожиданно я получила приглашение посетить Товарищество Райта. Меня многие приглашали погостить, но я почти всегда отказывалась, а тут согласилась. Ну не судьба ли? Да еще я узнала из письма о грузинских корнях, о трагедии с гибелью ее дочери Светланы, о том, что она ровесница моей несчастной мамы. Мне почему-то стало представляться, что Ольга непременно должна быть на нее похожа. Верно, это было главным, почему я согласилась поехать. Да как я могла даже подумать о том, что сама лезу в ловушку с далеко идущими планами? На самом деле, как я, глупая, поняла потом, все было прозаично, по-американски. Сидя в своем аризонском захолустье, она из газет прознала обо мне. Конечно, в первую очередь сыграло совпадение имен: моего и ее дочери. В Америке не так часто встречается имя Светлана. Ну, а потом, естественно, раздутые прессой байки о моем мнимом богатстве и имидж дочери всемирно известного тирана. Ольга предполагал, что все это сделает дополнительную рекламу ее бизнесу, привлечет новых богатых заказчиков.

Да, потом я хорошо узнала эту даму. Она напоминала мне Вассу Железнову, подчинявшую всех своей воле. Поначалу я была как под гипнозом. Мне расточали комплименты, обволакивали вниманием, устраивали в мою честь пышные приемы. Все напоказ. Я была в шоке. На первом же званом ужине меня усадили рядом с Вэсом, галантным, изысканно одетым господином. Хозяйка стала громко радоваться, что наконец-то мы с ним встретились и какая мы прекрасная пара.

На следующий день с утра пораньше Вэс появился на пороге моего коттеджа и пригласил на прогулку. Где мы только не были, о чем только не говорили в тот первый день. Исповедь о его трагедии меня размагнитила, его внимание льстило самолюбию. Как-то все закрутилось, и через три недели мы поженились. Была устроена пышная свадьба. Нас засыпали цветами, пожеланиями, подарками. Наверное, это смешно, учитывая все последующее, но я и сейчас вспоминаю ту весну 70-го года как сказку. Вэс был сдержанным, никогда не объяснялся в любви, но мне это даже нравилось. Родилась дочь. Назвали Ольгой. Потом пошла проза жизни. Выяснилось, что Вэс был на грани банкротства, имел огромные долги. Мне пришлось оплатить их, выкупить заложенную в банке семейную ферму и, наконец, по совету Ольги объединить наши банковские счета, чем Вэс быстренько воспользовался, оставив меня практически без денег. В общем, «любовная лодка разбилась о быт». Муж стал как-то отдаляться от меня, и буквально месяцев через восемь после рождения дочери мы стали совсем чужими. Я, честно говоря, страдала. Мне казалось, что люблю его. Стали жить отдельно. Потом был развод. Я с Ольгой уехала на купленное мной маленькое ранчо.

Мне было тяжело. Как-то незаметно образовалось много долгов. Очень трудно было растить дочь. Понимаете, раньше в Москве я не знала с этим забот. При детях были няни, в доме прислуга. А тут я почти в 45 лет стала «молодой» мамой с грудным ребенком на руках и совершенно одна. Денег на помощниц не было, крутилась сама. К тому же Оля росла очень взбалмошной, своенравной, доставляла мне массу хлопот, даже когда была в яслях, а потом пошла в школу. Вы знаете, мне даже не хочется вспоминать это десятилетие. Очень все было мрачно. Металась. Все время думала об Осе и Кате. С работой тоже дело не шло. Все по-прежнему ждали от меня только одного: скандальных подробностей из жизни отца, семьи, кремлевской элиты. Конечно, пойдя на поводу этих интересов массовой публики, можно было обогатиться, но я не могла переступить через себя. Мне хотелось в книгах раскрыть себя, поделиться опытом, мыслями, чувствами, а это никому не было интересно. Периодически появлялись какие-то странные люди, предлагавшие большие гонорары за антисоветские статьи, выступления на радио и телевидении. Чем-то неуловимым: манерами, повадками, они напоминали мне сотрудников нашего КГБ. Думаю, что это были агенты тамошнего ЦРУ. Уж здесь у меня чутье острое. Сколько раз вспоминались тогда слова моей подруги Любы Красиной, сказанные мне в первые мои дни на Западе: из одной клетки я воистину попала в другую. Конечно, я от всего отказывалась. Думаю, что в результате на мне поставили крест.