Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6433 ( № 40 2013)

У меня в редакции есть девочки и мальчики, которые сочувственно относились к Болотной, даже были на первых митингах. А потом полюбовались на тех, кто там верховодит, и почувствовали – что-то не то. Так и говорили: «На самой площади, среди людей, хорошо, а тех, кто на сцене, мы и слушать не стали».

– Вы как-то отражаете эти события на своих страницах?

– Да, мы постоянно касаемся «болотной» темы. У нас ведь газета по сути общественно-политическая. Вот как мы из номера в номер «гнали» Сирию, когда там было обострение ситуации, также какое-то время назад много писали о протесте, об оппозиции. Высказывались достаточно определённо и открыто, поэтому для «болотной» публики мы одиозное издание.

– А сталкивались с отношением к себе как к одиозной личности? Вы же всё-таки фигура публичная.

– Могла бы, наверное, столкнуться. Но с теми, кто воспринимает меня как одиозную личность, мы просто не пересекаемся в пространстве. Да и не заморачиваюсь я по этому поводу. Недавно сделала трёхполосное интервью с министром культуры Владимиром Мединским и прочитала на каком-то крайне либеральном ресурсе потрясающий комментарий: «Люди с еврейскими фамилиями не имеют права рассуждать о русской культуре!» Так и висел, никто его не «потёр». То есть вот эта каша, которая у них в головах, называется современным российским либерализмом. И вы хотите, чтобы я интересовалась, считают ли они меня одиозной? Да кто они?

– Они тоже люди. И у них тоже есть влияние на массы. Другое дело, что у них в голове, но ведь с этим в России всегда были проблемы, как и с дорогами.

– Знаете, заметный рост нашей аудитории минувшим летом объясняется тем, что «Культура» поддержала закон о запрете гей-пропаганды. Нас теперь называют гомофобной газетой. Но мы продолжаем гнуть свою линию, и эти материалы – из числа самых читаемых. Нас и в антисемитизме обвиняют. Правда, никто почему-то не вспоминает о том, что в прежней «Культуре» не упоминались Флоренский, Шмелёв, Бунин... И ещё целый список нежелательных имён. А наши либералы считают, что если ты постоянно пишешь про Утёсова, Райкина, Маршака, но задеваешь Шендеровича – это уже оголтелый антисемитизм.

НАЗАД В БУДУЩЕЕ

– На недавнем заседании Совета по культуре и искусству при президенте РФ ваше выступление было одним из самых ярких. Вы сказали, что государству выгодно поддерживать культуру. Но можно ли её сделать рентабельной?

– Вкладываться в культуру дешевле, чем ликвидировать последствия глобального бескультурья, – по-моему, это очевидно. Но речь идёт исключительно о культуре, способной сформировать ту самую «идеологию национального развития» – помните речь Путина на Валдае? Нужен госзаказ на то, что человека делает лучше, а толпу превращает в народ. Вопрос стоит так: нам выгодно, чтобы Россия вообще сохранилась на карте мира? Понятно, что такую выгоду на хлеб не намажешь и сразу в карман не положишь. В этом смысле наши деятели культуры не перестают удивлять. Через одного, а то и чаще обращаются к президенту с личными, частными просьбами: дайте на то, дайте на это... Мы же вроде бы культурную политику собрались обсуждать. Я себя чувствовала после совета, как лесничий из «Золушки», который разговаривал с королём и ничего у него не выпросил...

– Вас часто упрекают в «советизме». Что такое советское в вашем понимании?

– То, откуда мы родом. Советское – это фильмы, песни, книги, в том числе и великая детская литература. Советское – это ряд установок, которые из нас, выросших в СССР, вытравить просто невозможно. Например, из меня невозможно вытравить довольно глупый по нынешним временам интернационализм. Я прекрасно знаю криминальную статистику, знаю, сколько преступлений совершают в Москве приезжие, предоставляю в нашей газете площадку людям, которые довольно резко высказываются по национальной проблеме. И тем не менее не могу воспитать в себе злобу по отношению к гастарбайтерам или приезжим с Кавказа. Для меня это всё равно – гости… Что такое советское? Это память об империи. Вы сказали, что газета у нас державническая, и это правда. Мы интересуемся в равной степени и Российской империей, и советской. Но вторая нам ближе, поскольку мы сами, а также наши родители, бабушки и дедушки жили именно в ней. Нас возбуждает имперский дух. Ощущение мощного, уважаемого государства. Никто не говорит, что в СССР всё было идеально, что надо просто вернуть всё назад, но оголтелый антисоветизм кажется мне вещью чрезвычайно вредоносной. Он разъедает связи между поколениями. Между теми, кто зачастую живёт под одной крышей и составляет одну семью.

– А вам не кажется, что сейчас наметился некий поворот в сторону советского? Не только в политике, но и в искусстве. Не происходит ли «перекормки» населения этими ностальгическими пирожками?

– Поворот очевидно происходит, но до «перекормки», по-моему, далеко. Наконец-то голодных людей начали кормить хоть чем-то. Другой пищи за последние двадцать пять лет, к сожалению, не наработали. На том духовном дне, где мы оказались, кроме советского наследия, народу предложить нечего. То же самое православие, которое начало очень мощно возрождаться ещё на закате СССР, в последнее время оклеветано и запачкано очень грамотным чёрным пиаром. Раздуваются скандалы по поводу часов патриарха или церковных «мерседесов»… Никогда не поверю, что охаивание Церкви не носит заказного характера.

– А зачем священнику часы дорогущие или автомобиль?

– Когда нецерковные люди начинают рассуждать о церковных делах, получается достаточно наивно. Если к нам в редакцию сейчас зайдёт человек с улицы и начнёт спрашивать: «А зачем вам такие компьютеры, а зачем вы столько бумаги переводите?», придётся его выставить восвояси, потому что он в нашем деле ничего не понимает. И с Церковью такая же ситуация. Как правило, автомобили и часы – это подарки прихожан. А прихожане разные бывают, в том числе и состоятельные. Отец Иоанн Кронштадтский, впоследствии причисленный к лику святых, принимал дорогие подношения и пользовался ими, не придавая этому никакого значения. Нам не приходит в голову, что священнику может быть всё равно, что ему подарили – «мерседес» или «жигули». Ехать-то надо. И не по своим делам – зачастую. По нашим.

– Но предпочитает он всё-таки «мерседес»…

– Не обязательно. Могу судить по личному опыту: мне многократно встречались удивительные священнослужители. Скромные, самоотверженные, умницы и труженики. Тем обиднее, что при таких людях православие не смогло стать идеологией современной России. А без идеологии русскому человеку жить нельзя. Вот и возвращаются рудименты советских времён: школьная форма, «Герой труда», «Воин-спортсмен»... Хорошо бы только не заниматься тупым копированием, сделать выводы из той плачевной истории, когда в СССР идеология начала уж очень расходиться с реальностью. В этот разлом и ухнула в итоге страна. Интерес к советской тематике сейчас огромный. Народ готов съесть, сколько дадут, и ещё добавки попросит. В «Культуре» на ура читаются материалы, связанные с советским прошлым. Мы очень много об этом пишем, именно потому что есть спрос.