Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

Если бы глубинное, двустороннее движение великоконтинентального размаха тех решающих лет, которое сегодня возвращается, если бы двусторонняя революционная и метаисторическая авантюра СССР и Третьего рейха сумели обре-сти свой центр тяжести вне мерзкой национальной и континентальной измены, творимой в СССР участниками троцкистско-космополитического заговора, а в Германии — по-иному — замаскированными агентами той же незримой сферы влияния… Они же, работали в Лондоне, в Вашингтоне — повсюду. Но кто ска-зал, что история не повторяется? Что не повторяются великие времена?

Карл Дюссель, 1944 год: «Почему вы, немцы, молчите? Почему вы ясно и вра-зумительно не скажете, как вы мыслите будущее, наше будущее, будущее Европы?»

«Агония эпохи Берзина»

Между тем в свете всего изложенного ясно, кто стоял за заговором, противо-действовавшим великоконтинентальным планам И. В. Сталина, кто руководил внутренними троцкистскими группами. Это был сам глава ГРУ Ян Карлович Бер-зин, Старик, «внутренний Троцкий». Потому столь глубоким и было падение.

Ибо в тот же день, когда И. В. Сталин решился резко покончить со всеми троц-кистско-космополитическими преградами на пути сближения между СССР и Тре-тьим рейхом, возведенными ГРУ Яна Карловича Берзина, он это сделал. Сделал блистательно, без оглядки на риск, весьма, кстати, значительный. Троцкистско-космополитический аппарат, прикрываемый ГРУ внутри и вне страны, был про-сто уничтожен — поголовно, — хотя агония его длилась до 1941 года и далее. Более того, пламенеющие побеги этого следа проросли и присутствуют сегодня повсюду.

Как могли твердые «борцы-антифашисты», сторонники «линии Берзина», не понять, что И. В. Сталин просто принес их в жертву объективным потребностям своей политики континентального сближения с Великой Германией Адольфа Гитлера?

Пьер де Вильмарест:

Страшная слепота или моральное упрямство этих людей не позволили им уви-деть, что в 1937 году в Швейцарии, в пригороде Альбасета, началась агония эпохи Берзина, приведшая к советско-германскому пакту августа 1939 года! Они проигнорировали приказ Сталина, данный еще в декабре 1936 года: «Пре-кратить всякую работу против Германии!» Как они могли не задать вопроса, почему Ягода, а затем Ежов выпустили в мир отряды убийц, среди жертв кото-рых 70 % были евреи и все 100 % противники нацизма?

Далее Пьер де Вильмарест, из книги которого мы приводим избранные выдерж-ки, одновременно захватывающие и ужасающие, но, несомненно, демонстриру-ющие ход великой истории и ее безвозвратные повороты, указывает:

Достаточно перечитать речь Сталина, произнесенную в январе 1934 года перед участниками XVII съезда Коммунистической партии, вспомнить о соглашениях, достигнутых с Берлином в 1935 году, о визитах, нанесенных в том же году мно-гочисленными эмиссарами личного секретариата Сталина руководителям Sicherheitdienst (службы безопанности), о секретных переговорах дипломата Давида Канделаки, чтобы понять: тень смерти уже нависла над членами первой фаланги революции, подозреваемыми в неверности партии, то есть Сталину.

В начале 1936 года Берлин сделал столько авансов Москве, что Сталин вызвал в Кремль Семена Урицкого, временно (до лета того же года) исполнявшего обя-занности начальника ГРУ, и приказал ему то же самое, что и Вальтеру Кривиц-кому, а через последнего — всей его агентурной сети в Европе: «Прекратить всякую работу против Германии!» Как не могли уже не быть мечены люди типа Берзина, Уншлихта, Урицкого, когда в апреле 1937 года Давид Канделаки при-вез в Берлин первый проект советско-германского пакта, ставший затем с неко-торыми поправками пактом, подписанным в августе 1939 года?

Испания, где Берзин орудовал с помощью лучших своих специалистов — Влади-мира Антонова-Овсеенко, С. А. Вронского, Горева, Штерна, будущего маршала Малиновского, генералов Родимцева и Смушкевича, — стала гробницей целой эпохи. Даже профессиональные убийцы из НКВД, стрелявшие в спину подозре-ваемым в троцкизме и анархизме, в свою очередь все погибли по возвращении в СССР. Кроме нескольких посвященных.

В мае 1937 года начались отзывы из-за границы. Появились невозвращенцы. В их числе — Кривицкий. Игнатий Рейс, резидент ГРУ в Швейцарии, был казнен, прежде чем ему удалось бежать. Маршал Тухачевский совершил в тот месяц свою последнюю зарубежную поездку. После появления Тухачевского на три-буне мавзолея маршал Егоров более его не видел. Это было дурным знаком. Но что делать? Было уже поздно. Тухачевский должен был умереть, и сотни людей вместе с ним. Через восемь недель после смерти маршала Николай Ежов разо-слал директиву: «Уничтожить всех членов шпионской сети, раскинутой повсю-ду…»

В руководстве ГРУ Урицкого сменил Уншлихт. В течение пяти месяцев он, ис-пользуя войну в Испании, занимался укреплением резидентуры по всему мире, чтобы восстановить и укрепить организацию. Ежов сместил его в мае 1938 года. 337

С мая по декабрь ГРУ принесло гекатомбу: в июне расстрелян за измену Ун-шлихт; Василий Блюхер, разгромивший японские соединения на озере Хасан, был вызван в Москву и расстрелян 9 ноября. Даже в самом НКВД царил страх. Было отчего: расстреляли 3000 чекистов. Генерал Люшков, начальник управле-ния НКВД по Дальнему Востоку, сбежал в Маньчжурию, перешел на сторону японцев и сдал противнику данные о расположении советских войск.

Казнь Василия Блюхера закрыла эпоху. Безвозвратно.

«8 июля 1938 года Сталин заменил Ежова на Лаврентия Берия. Не ставя под сомнение авторитет и эффективность Генерального штаба армии, в нем освободили место для послушных пешек в политике сближения с Берлином».

Даже сегодня кто воистину может это осознать? Единственной, глубинной целью сталинской политики внутри и вне страны с 1934 по 1940 год был союз с Бер-лином, союз с Гитлером.

«Небытие только что восторжествовало над бытием»

В результате происшедшего обе континентальные сверхдержавы оказались в одинаковом положении. Революционные и тоталитарные, обе основанные на господстве единой и единственной партии, они, наедине с одной и той же враждебной внутренней структурой, оказались разделены и противопоставлены одна другой. СССР и Третий рейх, погруженные в свой собственный опыт, ока-зались в конечном счете один на один с одними и теми же фундаментально род-ственными военно-политическими структурами.

Что же за структура, внутренне враждебная и советской, и национал-социалистической власти, действовала как в Москве, так и в Берлине?

Эти центробежные, космополитические и антинациональные, более того, фун-даментально антиконтинентальные силы, одни и те же по своей природе, создав около генеральных штабов и их разведывательных служб — Генерального штаба Верхмата и Генерального штаба Красной армии, Абвера и ГРУ — свои опорные пункты, все более последовательно, скрыто и субверсивно противостояли наци-онал-революционным и великоконтинентальным силам взаимного союза внутри Коммунистической партии и НСДАП, стремившимся, как представляется, к слия-нию двух государств — СССР и Третьего рейха — в метаисторическом единстве судьбы, в рамках великоконтинентальной Евразийской Конфедерации. Этой внутренней оппозиции в Москве и Берлине, парадоксально сочетавшей космо-политизм и милитаризм, «антиевразийство» и реакцию, было необходимо вооруженное противостояние СССР и Третьего рейха, «последняя война», внутри-континентальный и планетарный Endkampf, ожидавшийся Карлом Хаусхофером и Рудольфом Гессом. Характерно, что оппозиция, как в Москве, так и в Берлине, ожидала помощи от «внешних могуществ», от либеральной англосаксонской демократии, «океанической» и антиконтинентальной. А эта последняя, в свою очередь, держала в сомнабулическом состоянии заложницы собственной ан-тисудьбы также и Францию.