Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

1944 — это год, когда даже еще до неудавшегося покушения на Гитлера как Шелленберг, так и Геринг или Риббентроп, каждый без ведома другого и, тем более, без ведома Гитлера, начинают попытки установления контактов с Запа-дом для зондирования возможности компромиссного мира, и, во всяком случае, для того, чтобы спасти свою жизнь. В кулуарах власти метаются как крысы, всякое достоинство утрачено. Уже даже проводятся тайные сборища, вроде то-го, на котором в конце 1943 года несколько высокопоставленных лиц рассуж-дали о том, «не наступил ли благоприятный момент, чтобы повернуться к Запа-ду, предложив ему открытие общего антикоммунистического фронта». Там при-сутствовали Шелленберг, граф Людвиг Шверин фон Крозиг, министр финансов, Феликс Керстен, массажист Гиммлера, который по этой причине вращался в кругах нацистской элиты, и, естественно, Генрих Мюллер, «который продемон-стрировал бурное несогласие с идеей поворота в сторону Запада». Разумеется! Мы же теперь знаем почему.127

Зато когда Риббентроп начинает подозревать полковника Николаи, бюро кото-рого по-прежнему размещается в здании министерства иностранных дел, в том, что он установил контакты с Москвой, и просит Мюллера заняться этим вопро-сом, тот блокирует это расследование, что еще раз показывает его привязанно-сти. Между тем, за исключением Вальтера Шелленберга в его уже процитиро-ванных мемуарах и канадского автора Уильяма Стивенсона («Братство Борма-на»), ни одна западная книга не отметила этот факт, как и высказывания Мюл-лера, согласно которым «в случае поражения Рейха в Европе будет доминиро-вать СССР, и Запад будет неспособен ему сопротивляться».

Это не удивит наших читателей, которые теперь знают о «связях» между Геста-по-Мюллером и службами генерала Абакумова. Тогда что, Генрих Мюллер — агент Москвы? Это было бы слишком поспешным выводом и сыграло бы на руку фальшивым аргументам и иронии некоторых кругов, которые, как на Востоке, так и на Западе, были после войны очень заинтересованы в том, чтобы скрыть, затуманить его роль и роль Мартина Бормана. Давайте только запомним эту нить между Москвой и им, неопровержимую нить, начиная с 1943 года.

Мюллер предугадывает советизацию Европы. Он обязан сыграть свою роль в этом новом порядке. Его не интересуют ни коммунизм, ни славянская проблема. Но тоталитарный инструмент, созданный Лениным и институционализированный Сталиным, его очаровывает. В конце концов, ведь нацизм и советизм в его гла-зах это лицевая и оборотная сторона одной и той же медали. Достаточно просто перевернуть ее, приколотую в петлице, чтобы, не прерываясь, продолжить свою работу.

10.2. Странная поездка в направлении Москвы

В 1943 и 1944 годах интриги обнаруживаются не только в самом Берлине. Они же кипят и внутри немецких командований за границей, и вплоть до разведыва-тельных служб, включая зондеркоманду, в которой Паннвиц и его люди во Франции, в Нидерландах, в Бельгии занимаются перевербованными радистами. В конце концов, эта команда оказывается на переднем крае, поскольку Борман, Мюллер и его верный помощник Ганс-Кристиан Шольц в Берлине знают, что ко-рабль тонет.

Паннвиц делает свой окончательный выбор весной 1944. Он увозит «Кента» позавтракать на первом этаже ресторана на площади Клиши. Две машины ждут перед входом, как будто «Кент» хочет сбежать. Это пыль в глаза для низов Ге-стапо, так как «Кент» уже знает, что Паннвиц, который об этом говорил его лю-бовнице, а она рассказала об этом «Кенту», предположительно готов перейти 128

на его сторону. Другой гость: Отто Бах, «коммерческий атташе» в посольстве, о котором «Кент», как и Паннвиц, знает, что он антинацист. И действительно, Паннвиц в присутствии Баха, между двумя блюдами, говорит «Кенту», что он долго думал и готов последовать за ним в Москву, как только подвернется бла-гоприятный момент.

В Париже генерал Карл Оберг, высший руководитель полиции и СД во Франции, любезно предлагает Паннвицу грузовик, чтобы люди его зондеркоманды смогли погрузиться в него с женщинами и багажом и убежать в Берлин. Паннвиц уез-жает на двух машинах. В одной он, фройляйн Эмме Кемпа, радист Густав Стлука и Кент; в другой Вильгельм Берг, Отто Бах и около пятнадцати чемоданов, набитых одеждой и, главным образом, документами зондеркоманды.

Они остановились в Страсбурге, где полковник Биклер, местный руководитель СД и старый знакомый Паннвица, говорит — согласно воспоминаниям «Кента» — что он тоже уже думал о том, чтобы добровольно отправиться в Москву. Но он хотел бы быть уверенным, что с ним там будут обращаться достойно. «Кент» отправляет радиограмму с таким же запросом, что и по поводу Паннвица и его команды. Ответа он так никогда и не получил.

Итак, они покидают Биклера и этот эпизод. Они прибывают в Берлин 24 августа 1944 года, в день освобождения Парижа. «Кент» получает разрешение пойти обнять свою подругу Маргарет Барча, интернированную в лагере, где ее наилучшими подругами стали супруга генерала Жиро и бельгийская графиня Изабель Русполи.

В Берлине Паннвиц узнает, что его переводят на должность руководителя дру-гой службы. К сожалению, ни в рассказе «Кента», ни в советских архивах, Мюллер больше не появляется. Так как «Кент» писал свою книгу в Москве, можно предположить, что СССР не желал, чтобы стало известно, что делал шеф Гестапо и что с ним произошло. Неужели это было настолько неудобно и неже-лательно?

В чем можно быть уверенным, так это в том, что Мюллер 3 ноября 1944 года был награжден Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами, с такой оцен-кой:

«Анализируя все вышесказанное, можно сделать вывод, что Мюллер за послед-ние десять лет своей работой по борьбе с противником всеми возможными средствами руководства создал предпосылки, которые обеспечивали выполне-ние задач по перевооружению, связанных с войной управленческих задач, спо-129

собствовали дальнейшему ходу нормальной общественной жизни, невзирая на потрясения».

Но где, когда и как Мюллер помог перевооружению Германии? Что же касается итога его действий, то можно быть уверенным только в одном: несколько сот тысяч мужчин и женщин превратились в горы трупов или были брошены в концлагеря, жест для одного, покрывающий смерть всех других.

И получив по радиоволнам эту информацию, через девять месяцев после того, как Мюллер подтвердил защиту «Кента», Виктор Абакумов мог лишь благодуш-но ухмыляться…

Но действительно ли и Паннвица тоже захватила идея Евразии, над которой неизбежно будет господствовать Москва, или же он скорее понял, что на Западе у него не будет никаких шансов? Ведь он завоевал доверие Мюллера 10 июня 1942 года, когда после убийства Гейдриха безжалостно расправился с населе-нием поселка Лидице в Чехословакии.