Сергей Баймухаметов - Ложь и правда русской истории

Новый шанс был дан Емелям в годы перестройки. Тысячи людей ринулись в кооперативное движение. И что от них осталось? Не могу назвать ни одного крупного предпринимателя, который вышел из тех кооперативов. Кое-где работают фермеры, ну и в городах по мелочи: в так называемой местной промышленности, в сфере услуг. Пришел государственно-олигархический капитализм, которому не нужны Емели, слезшие с печек и начавшие работать на себя. Ему, государственно-олигархическому капитализму, нужна, как и прежде, рабсила.

Под официальные беспредметные разговоры о создании среднего класса в России уже заканчивается удушение так и не вышедшего из пеленок малого и среднего предпринимательства. Емелю снова загоняют на печь. Мол, сиди там и не рыпайся. Тут без тебя все решится и сделается.

А ведь речь идет о будущем страны. Что хорошо видно на примере США. Это нам со стороны кажется, что США сплошь состоят из гигантов типа «Дженерал электрик» и прочих. На самом же деле 70 процентов Валового Внутреннего Продукта дает малый и средний бизнес. А тут экономика и политика неразделимы. Эти 70 процентов есть хребет и нерушимый социальный, политический фундамент страны. Они — держат Америку. При таком количестве людей, имеющих свое дело и свой достаток, то есть свободных, самостоятельных людей, невозможен какой-нибудь переворот или ползучий захват власти военными, люмпенами, дураками или суперконцернами. То есть Америка как гигантский колосс стоит на миллионах опор. А мы? Мы стоим на том, кто сегодня у власти. И на нескольких сырьевых концернах. Это система, которая может рухнуть в любой момент, от любого социального катаклизма.

Могу с уверенностью утверждать, что Февральскую революцию у нас забыли.

Причем она ведь у нас — единственная. Строго говоря, 25 октября 1917 года — переворот. А революция была в феврале. И ее — забыли? Если судить по прессе — то да. В 2002 году, например, было 85 лет со дня… Круглая дата, хороший информационный повод. Однако пресса и внимающие ей широкие массы прошли мимо этой даты, как матрос Железняк мимо Одессы. Ничего не было. Или — почти…

Не доверяю памяти своей, просматриваю телевизионную программу на начало марта 2002 года. Слов «К 85-й годовщине Февральской революции» там нет. Быть может, и шел о ней разговор 7 марта в программе «Свобода слова» на НТВ? Может, на канале «Культура» 8 марта и зашифрован фильм о той революции под словами «Док. фильм» в 16.45? А больше нечего даже и подозревать.

Листаю газеты. «Известия», «Независимая», «МК», «Правда», «Советская Россия» — полное молчание. В «Общей газете» есть заметка «Октябрь начинался в феврале», но поскольку под ней стоит моя подпись, то и не знаю теперь, считать ли ее… Может, газеты постеснялись вскользь, мимоходом, на малых площадях говорить о таком глобальном событии?

Перехожу к толстым литературным журналам за февраль — март 2002 года. Вот где можно писать и печатать не спеша, обстоятельно анализировать, осмыслять. Как всегда было. Просматриваю «Дружбу народов», «Звезду», «Знамя», «Неву», «Новый мир», «Октябрь»…

Ни строчки. Ни в одном журнале.

Не верю глазам своим.

А с другой стороны, что уж не верить-то. Это как раз по-нашему. Прокричали на первых порах, первые пласты сняли да и потеряли интерес. Ни в чем еще толком не разобрались, не осмыслили, уроков не извлекли, но уже забыли. Проехали… Даже «к дате» не посчитали нужным «отметиться». В общем, аля-улю, гони гусей…

Тот, кто не осмысливает прошлое, не извлекает из него уроков, обречен на повторение.

Вдумайтесь: сегодня мы имеем все, что имели к 1917 году.

Мы имеем второе десятилетие разрухи без ясных перспектив.

Мы имеем десять лет войны в Чечне — бессмысленной и беспощадной, плодящей молодых людей, которые умеют стрелять, а больше не умеют ничего. Потому как нигде не могут научиться и пристроиться к делу.

Мы имеем миллионы гулящих людей, по-русски говоря. А по формулировке Герберта Маркузе, не вовлеченных в капиталистическое производство. Только это ведь не американские безработные и негры, живущие на вэлфере. Наши — взрывоопасней в сотни раз. Потому что они обездоленные. То есть люди, которые когда-то имели свою долю (пусть ее называют пайкой в социалистическом лагере) в общем богатстве. А ее отняли, ограбили…

Мы имеем полный разброд и шатание в интеллигенции, которая сама люмпенизируется: одни напрямую, от потери работы и смысла, а другие ожесточаются (ожесточение — характерная примета люмпена) оттого, что власть их не слышит и не слушает.

Мы имеем власть, которая считает, что у нас все хорошо. Если врет, значит, подла или бессильна. А если искренне в том уверена, то самоубийственно слепа, глуха и глупа.

Мы имеем богачей и сверхбогачей, которые предаются такому разгулу, какой и не снился никому в 1917 году. Причем, как будто нарочно, свои рауты и приемы со жратвой и бриллиантами транслируют по ТВ в глухие города и поселки, где нет тепла, света, работы, денег, будущего! А на французской Ривьере, скажем, идут нескончаемые русские сезоны, где не известные никому тридцатилетние предприниматели просаживают миллион долларов только на день рождения, где известные всей стране люди, влияющие на политику и экономику, отдыхают в гостиницах, месяц проживания в которых больше бюджета российского городка. И так далее. Нет только винтовок в руках миллионов, как было в 1917 году.

И здесь особый, пусть и частный, смысл приобретает дискуссия о продаже населению оружия, которая идет на страницах прессы. Уверен, что власть будет категорически против. То, что бандиты вооружены, — ее особо не тревожит. Потому что бандиты нынче — класс богачей. Они никогда не пойдут против существующих порядков. И потом, бандитов всегда можно бросить на подавление народа.

Вот какая взрывная смесь нынче кипит в нашем котле, господа!

Да, народ молчит. Но, может, это молчание до поры до времени? Если слово и понятие справедливость одно из определяющих в характере и в поведении русского человека, то чего нам ждать от будущего?..

Вот почему я и пишу. Чтобы предостеречь. И не потому, что хочу оберечь и сохранить нынешние порядки. А потому, что у меня есть вполне конкретное ощущение, что такое гражданская война.

Война с внешним врагом — одно дело. Но, чтобы расстрелять брата, соседа, вчерашнего одноклассника — надо уничтожить, выжечь в себе все, что есть в тебе человеческого. Один раз такое произошло. И это так надломило нравственный хребет нации, что до сих пор опомниться не можем. Второй гражданской войны мы не выдержим. Мы превратимся в миллионы вооруженных зверей, истребляющих друг друга. До полного уничтожения всех и всего.