Газета Завтра Газета - Газета Завтра 464 (42 2002)

Перестаньте дурью маяться между призывниками и контрактниками. Эти игры для белобилетников. Конкурент наш на мировом рынке — враг навсегда. Под победы над этим очень сильным нашим конкурентным врагом на мировом рынке и надо реформировать нашу армию и ФСБ.

На войне отработанного "языка" отправляют в лагерь для военнопленных. До окончания войны. В конкурентной бойне отработанного "языка" привозят под порог его родного дома. Нет смысла держать до окончания войны, потому что этой войне нет конца.

Эрнест Султанов

14 октября 2002 0

42(465)

Date: 15-10-2002

Author: Эрнест Султанов

РАЗМЕР ЛИДЕРОВ

Размер лидеров — одна из проблем, доминирующих в сюжете "Звездных войн". Совет Джэдаев ("Круглый стол Короля Артура", политбюро элиты — "стражей") оказался не способен ответить на растущую неопределенность в Республике, кроме как, бросая свои и без того ограниченные рыцарские ресурсы на умело расставленные "амбразуры" врага. После чего их предводитель, мастер Йода, вслед за известным персонажем Плутарха мог бы продекламировать, что "еще одна такая победа и мы погибли". Но еще трагичнее, что эта столь дорогой ценой достигнутая "победа" оказалась шагом в чужой игре. — Игре "Темной стороны".

Та же проблема проходит и через историю ХХ века. Фашизм проиграл не из-за нехватки героизма, но из-за "недостаточной" политической рефлексии своих лидеров, из-за несоответствия их "роста" поставленным перед ними задачам. Дрие Ла Рошель в этой связи так отзывается о Гитлере: "И все же в Германии ему хватило воображения. Да, в Германии; но не в Европе". Он скорее походил на Наполеона, чем на Бисмарка, — в противоположность последнему, не воспользовавшись шансом воссоздать рейх на фундаменте нового "Тройственного союза". — При том, что пакт Молотова — Риббентропа создал для этого все условия. В этой связи Дрие Ла Рошель записывает в своем дневнике 2 октября 1939 года: "В очередной раз демократии ждут решений Сталина, Гитлера, Муссолини. Сформируют ли они триумвират? Мы переживаем период начала имперской эпохи в Риме". 1Так же и Хаусхофер, комментируя серию соглашений в рамках оси Москва — Токио — Берлин, отмечает, что "Самым крупным и самым важным поворотом в современной мировой политике, несомненно, является формирование мощного континентального блока, охватывающего Европу, Северную и Восточную Азию". 2

В этот же период в Москве выходят мемуары Бисмарка. При этом показательно, как на фоне сближения 39-40 годов во вступительном слове советский автор комментирует позицию "Железного канцлера" по перспективам германского объединения: "Как политик и дипломат, поставивший перед собой определенную цель, он понял также, что Пруссия никогда не сможет разрешить задачу воссоединения Германии, не сможет стать крупной европейской державой, если не добьется благоприятного к себе отношения со стороны своей великой восточной соседки". Такой союз обеспечивал Германии безопасность на случай эскалации конфликта: "Бисмарк считал, что при добрых отношениях с Россией никакая англо-французская блокада не может быть Пруссии страшна". При этом он готов был действовать соответствующим образом во благо Германии ("uber alles"), даже несмотря на противодействие национальной буржуазии: "Среди немецкой буржуазии была крайне непопулярна политика, ставящая своей целью сближение с Россией… Но Бисмарк, который стремился удовлетворить требования буржуазии по-своему, по-юнкерски, вопреки ее воле, и в вопросе об отношениях с Россией мало считался с "западническими" настроениями либеральной партии". "Железный канцлер" никогда бы не допустил конфликта между двумя потенциальными союзниками. К такому выводу приходит советский автор в заключение своей статьи: "Обозревая в своем политическом завещании опасности, грозившие самому существованию Германской империи, Бисмарк останавливался на одной: главную опасность для Германии он видел в столкновении с Россией. Он отрицал наличие таких противоречий между царской Россией и Германией, которые заключали бы в себе "неустранимые зерна конфликтов и разрыва"". 3

Но, несмотря на геополитические выкладки Хаусхофера, несмотря на дружеские жесты со стороны Москвы, и в конечном счете, несмотря даже на историческую логику, у Гитлера было множество причин атаковать Сталина. Прежде всего потому, что Советский Союз, даже с учетом наметившейся близости, был угрозой (при том объективно усиливающейся) на границах рейха.

Однако не кто иной, как Бисмарк подчеркивал, что политика — это "искусство возможного". Искусство, основанное на неопределенности как неотъемлемом элементе стабильности высшего характера. Но именно в рамках высшей стабильности (а не там, где все статично и заранее прогнозируемо) свершаются великие дела и действуют "исключительные политики". Гитлер же, претендуя на это звание, постоянно пытался упростить уравнение, приводя его к столь родному немецкому сердцу "порядку". Так что и "ночь длинных ножей", в ходе которой был уничтожен революционный костяк движения, и нападение на Советский Союз являются звеньями одной цепи. Цепи, сущность которой Дрие Ла Рошель подметил еще в самом начале "гитлерианской эпохи" — "Германия стремится к полной неподвижности". 4

Однако, в отличие от собственно Германии, на мировом уровне это уравнение оказалось невозможно решить с помощью простого алгоритма "танковых дивизий" (сравните с "большими батальонами" Бонапарта). Поэтому Гитлер и отметился в истории скорее, как немецкий Наполеон, чем как создатель "Тысячелетнего рейха"… И соответственно, поучаствовал в игре "Темной стороны" против "пролетарских государств".

Та же проблема "размера лидеров" и их соответствия сложности исторических уравнений оказалась крайне актуальна на последнем этапе "холодной войны". Так, скорее в ее рамках, чем в морально-этических рамках предательства, стоит рассматривать капитуляцию большинства традиционных "левых" и "правых" в мире.

В этом плане "розовый либерализм" ряда бывших членов руководства советской компартии лишь через длительный период времени без улыбки можно будет назвать "заговором". В действительности же, подобная трансформация свидетельствует лишь об интеллектуальной неполноценности… во всяком случае для нестандартных действий в нестандартных условиях.

Так же и в Италии, ни лидеры компартии, ни лидеры неофашистов оказались совершенно не готовы к новому уровню угроз, вызовов, неопределенности, и соответственно пошли по наиболее простому варианту: приняли идеи и шаблоны "победителей". В результате одни поменяли Ленина на Кеннеди, 5а другие Эволу на "американских консерваторов".