Александр Проханов - Цена измены

За Саакашвили стояли те же самые силы, которые уничтожали Советский Союз и насаждали новый мировой порядок. «Демократическая Грузия» тратила на свою армию почти половину государственного бюджета — благодаря зарубежной помощи. Ее финансировали, поставляли ей военную технику, обучали ее солдат — США и их союзники, от Израиля и Турции до Украины и Польши.

Кровь Цхинвала и осетинских сел, где обученные по стандартам НАТО грузинские солдаты убивали безоружных стариков, женщин и детей, уничтожали православные церкви и школы, — дополнила бездонно кровавую чашу «демократических ценностей». Но она, эта кровь, оказалась пролитой не напрасно.

Михаил Саакашвили, явно выполняя приказ своих заокеанских благодетелей, должен был вторжением в Южную Осетию запустить процесс распада Российской Федерации.

И если бы мы оставили своих сограждан в беде, не ответили ударом на удар, Северный Кавказ можно было считать окончательно потерянным для России. Выбор, стоявший перед президентом и правительством, был прост: или превратить всю нашу страну в сплошной кровавый Цхинвал, или пойти по пути силового удержания государственного единства и предотвращения новой катастрофы.

И выбор был очевидно сделан в пользу второго пути. Да, он чреват многими издержками и проблемами. Но только на этом пути мы можем выйти из матрицы окончательного распада и гибели России, восстановить нашу изначально многоэтничную имперскую русскую цивилизацию во всей ее «цветущей сложности». Да будет так!

«Завтра», 2008, август, № 33

Только в ночь с пятницы на субботу стало ясно: демократия в России и вправду может быть суверенной. Ведь удары российской авиации по военным объектам на территории Грузии — в данной конкретной ситуации совершенно необходимые, не имеют прецедента в постсоветский период.

Почему естественный в таких ситуациях выход миротворческой операции за границы непосредственного противостояния грузинской и осетинской сторон воспринимается российским обществом как своего рода прорыв?

Видимо, отбомбившись по вышкам в районе Поти, российская власть продемонстрировала свободу от разного рода комплексов, которые на протяжении многих лет упорно навязывались русскому народу. Так, попытка защитить своих граждан в перестроечном словаре приравнивалась к преступлению против человечности. Желание отстоять свои интересы считалась видом помешательства. «У России нет национальных интересов», — вещал в начале 90-х либерал Радзиховский. Навязанный России и русским комплекс вины перед всеми народами СССР, да и перед всем человечеством, мешал смотреть на вещи здраво, мешал своевременно укорачивать зарвавшихся царьков. Синдром проигрыша в «холодной войне» заставлял власть имущих падать в обморок при мысли, что можно напрямую действовать вопреки воле всемогущих Соединенных Штатов. Вбитые в эпоху горбачевщины представления о примате общечеловеческих ценностей позволили не только в свое время разграбить Россию, но и постоянно связывали руки во внешней политике.

По сути, стратегия России по отношению к розовой Грузии есть возвращение от всяких сомнительных абстракций к естеству. Как сказал бы поэт Киплинг — к Богам Азбучных истин. Такое естественное понимание истории и геополитики в России означает возвращение к имперской модели поведения.

Понимаю, для кого-то эти слова звучат как приговор. «Страшный рецидив прошлого! Тоталитарный реванш!..» Но большинство жителей России восприняли эту новость с великим облегчением.

К концу восьмидесятых годов прошлого века многие, за счет усилий отцов и дедов имея бесплатное образование, жилье, хлеб, мирное небо над головой, увлеклись погоней за призраками. Экспортированные извне политические, цивилизационные, бытовые установки определили жизнь целого поколения. При этом были попраны земные, простые, элементарные принципы жизни любой страны. Перестройка ознаменовала разрыв с реальностью, уход в придуманный мир. Постепенно Россия возвращается в мир настоящий — сложный, жестокий и противоречивый. В мир, где у России есть только один шанс сохраниться — стать мощным защитным куполом для народов и культур центра евразийского материка.

Россия до сей поры была похожа на больного, подключенного к аппарату искусственного дыхания. Три дня назад она вздохнула полной грудью. И дело не в милитаризме, не в демонстрации возможностей или в экспансионистских инстинктах. Дело именно в принципах. Россия повела себя правильно. То есть так, как должно.

В этом контексте любые либеральные рефлексии: заламывание рук, посыпание головы пеплом, призывы покаяться за все сразу оптом — выглядят как мерзкие, но уже не опасные кривляния. Этим призывам народ знает цену.

Сегодня Россия не на словах, а на деле вступила в имперский контекст. В ходе грузино-осетинского конфликта действия России определялись только ее национальными интересами, а не системой комплексов и компромиссов, навязанных извне. Премьер Путин, комментируя происходящее, не произнес слово «империя», но он четко заявил, что у России были, есть и будут интересы в Кавказском регионе.

То, что мы наблюдаем сегодня, есть первая война нарождающейся Пятой империи.

Наша страна демонстрирует поведение с позиции собственной силы. Силы идеологической, силы политической, силы военной.

Россия ответственна за порядок на Кавказе. Это, надеюсь, скоро станет ясно всем. А следующего порядка Азбучные истины звучат примерно так:

— Самые верные союзники России — ее армия, флот и ракетные войска!

— Красота спасет мир!

— Севастополь — русский город!

«Завтра», 2008, август, № 33

Прошедшая военная операция в Южной Осетии дала нашей армии уникальную возможность проверить свою силу и выявить недостатки в противоборстве с армией, построенной и подготовленной по современным натовским стандартам. От того, как государство и общество оценят итоги войны и какие уроки они извлекут из боевых действий, во многом зависит не только будущее наших Вооруженных сил, но и будущее России, которой в XXI веке придется не раз столкнуться с различными военными угрозами.

Главным недостатком нашей армии является все возрастающее устаревание техники и вооружения. Военная операция в Южной Осетии мало чем отличалась от операций времен войны в Афганистане или чеченских войн, хотя после афганской войны прошло уже почти двадцать лет и почти семь — со дня окончания второй чеченской. За это время в той же американской армии на вооружение было принято более 500 новейших образцов техники и оружия, не раз были переписаны боевые уставы, отработаны новые способы ведения боевых действий с применением самых современных разработок американского ВПК. Российская же армия ничего принципиально нового не получила. Танки, БМП, БТР, артиллерия, связь нашей 58-й армии — все было выпущено в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века. Все — еще советской разработки и производства. И мы все ближе подходим к тому порогу, за которым наше техническое отставание может стать фатальным.