Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6436 ( № 43 2013)

Что же касается самого конкурса, то верится, что у него большое будущее. Потому что самые прочные и долговечные мосты – те, которые соединяют наши сердца.

Алесь МАЛИНОВСКИЙ

Теги:современная литература

В 2017 году в Минске отметят 500-летие белорусского книгопечатания. Ровно столько исполнится с того времени, как была издана Франциском Скориной на старобелорусском языке "Псалтирь". Первопечатник XVI века - не просто деятельная просветительская личность, осознавшая роль, место печатного слова в гуманистическом развитии общества. Франциск Скорина – замечательный переводчик, основатель школы белорусского перевода. Его перу принадлежат произведения разных жанров. В наследии Скорины есть и эти гениальные строки: «[?]люди / К земле, где увидели свет / И выросли с Богом, / Душою навек прирастают» (перевод Валерия Гришковца). Вот и возник замысел у белорусских издателей выпустить в свет книгу одного стихотворения Франциска Скорины на языках народов мира.

К реализации этого начинания подключились самые разные поэты, переводчики. Во-первых, уже и ранее существовало несколько переводов: кроме русского – на английский, болгарский, польский, литовский и другие языки. А в последние два-три года к переложению слов Скорины о патриотизме, любви к Родине прикоснулись самые разные художники слова. В Китае – Гао Ман. Его знают как большого друга русской и вообще славянских литератур, переводчика Пушкина, Ахматовой, Шевченко. На вьетнамский стихотворение Скорины переложил председатель Союза переводчиков Вьетнама Тхуи Тоан. На туркменский Скорину перевёл Агагельды Алланазаров, на таджикский – Саидали Мамур, на эстонский – Арво Валтон, украин­ский – Тарас Лучук, сербский – Иван Чарота, итальянский – Томазо Вальсери, киргизский – Таштанбек Чакиев, французский – Анес Марен, казахский – Улугбек Есдаулетов, коми – Алексей Попов, калмыцкий – Римма Хонинова и Эрдни Эльдше, армянский – Эдвард Милитонян, японский – Масако Тацуми, чеченский – Мусса Ахмадов… Сегодня собрано более пятидесяти переводов на языки мира.

И хотя на русском языке уже существует несколько переводов проникновенных строк Скорины, к перевоплощению стихотворения великого первопечатника обращаются и сегодня. Новый перевод, который составители книги предлагают читателям «Литературной газеты», принадлежит поэту Владимиру Берязеву, за что ему, как и всем другим переводчикам, самый низкий поклон от белорусов. Спасибо, дорогие друзья!.. Спасибо, что и вы осознали, каким ярким светочем является для нас Скорина…

* * *

Как звери,

что в пуще блуждают,

от рождения ведают норы свои,

как птицы,

что в небе летают,

вьют и помнят гнёзда свои,

как рыбы,

в море и реках

не забывают истоки свои,

как пчёлы,

обороняют

ульи, колоды и дупла свои,

так и люди

то место,

где на свет явилися Божий

и вскормлены были,

великой любовию любят.

Теги:книгоиздание

Евгения ЯНИЩИЦ

Имя Евгении Янищиц стало одним из символов белорусской поэзии. Родилась она 20 ноября 1948 года в деревне Рудка Пинского района Брестской области. Окончила филологический факультет Белорусского государ­ственного университета. Работала редактором отдела поэзии журнала "Маладосць". Первые стихи опубликовала ещё школьницей. А затем вышли книги поэзии «День вечерний», «Ясельда», «На берегу плеча», «Калина зимы», «Спроси у чабреца», «В шуме ржаного света», «Пора любви и сожаления»[?] Лауреат премии Ленинского комсомола и Государственной литературной премии имени Я. Купалы.

Ещё в ранней юности написались такие строки: «Мне всего шестнадцать светлых вёсен, будет двадцать, будет сорок пять…» Юная поэтесса ошиблась: 45-летней она не стала. Трагически ушла из жизни в ноябре 1988 года. Её имя носит центральная районная библиотека Пинска. Оно присвоено одной из улиц этого города, а в Пореч­ской школе, где училась, открыт литературный музей. Но главная память - в стихах. А они по-настоящему народны, лиричны и философски вдохновенны. В них, как сказал Пастернак, «дышит почва и судьба».

* * *

Лишь так возгорается слово

Сердечною близостью дня…

А временно быть здесь не ново –

О, искорка,

Лучик,

Земля!

Торопимся часто и мнимо,

И медлим на пошлость в ответ.

Так будем же с вами взаимно,

Калина,

Слезинка

И свет!

Смотри, как денница трепещет,

Сияние отблесков для.

Останемся с вами навечно,

О, камушек,

Корень,

Земля!

* * *

И было. И была!

А масок – знать не знала.

Я та, что здесь прошла

Трагедией пожара.

И жар сухой версты

Я к сердцу допустила,

Хоть за собой мосты

Все – начисто! – спалила.

Всё пламенней судьбе,

В глазах путь исчезает.

Я та, что лишь к тебе

Из всех невзгод взывает.

А град, себя дробя,

Как будто травы косит…

…Я та, что у тебя

Спасенья не попросит.

* * *

Тишина. И озёрная гладь.

На отложистый берег присядь,

На подмытый рекою с утра…

Светлый отблеск печали костра.

Это миг или вечность вдали

Нам кузнечики вновь сберегли?

Здесь прохлада, душа и роса,

Призабытых дерев голоса…

Тронув берег, волна подплывёт.

Гул бульдозера дол сотрясёт.

Вздрогнув, лилия глянет сквозь сон.

Туча выйдет грибной полосой.

Над уже обмелевшей водою

Мне ль сегодня тоску занимать?

Докатились мы, сердце, с тобою:

Тишина. И озёрная гладь.

Размышление над недосягаемым словом

То вверх росло, то вырастало вширь,

Цвело в устах и тлело под ногами,

То с высоты бросало в тёмный вир,

То под глазами шло оно кругами.

Вздымать могло над прорвою судьбы,

Над взглядами стремительного века,

И медные вдруг сталкивало лбы

Над лихорадкой огненного пекла.

Держало зазвеневшую строку

И от слепой напасти защищало.

Глухой молитвой было мужику

И свиткою священной для Купалы.

Текло, как брага хмельная с ковша,

На бой вело отважно и сурово…

Одно я знаю, что пустого слова

Не вытерпит глубинная душа.

Я вас люблю

«Я вас люблю» мне некому сказать?

В любви до смерти нет, не ошибиться:

Моей любовью вы сумели стать

Деревни древность, молодость столицы.

Мы в сердце носим радость и грехи,

Победно в крыльях ощущенье силы.

Я вас люблю, Отечества шляхи,

Я помню вас, забытые могилы!

И знаю: день не зря прожить смогла,

Когда переживаю и болею,

Когда пред именной стеной сама

Я, как стена, от ужаса белею.

Подлесок – сын мне, бор старинный – друг,

Зима расстроит, а утешит лето.