Самуил Лурье - Взгляд из угла

Словно идет спектакль покойного Аркадия Райкина: персонаж, произнеся саморазоблачительный монолог, ныряет в складки занавеса - и через мгновение появляется из другой прорези в новом обличье, тоже карикатурном.

Вот, например, прибывает государственный деятель в город Дели, подходит к микрофону и говорит: я, говорит, прямо не понимаю, как это можно - проводить в Ираке выборы. Там же идут боевые действия! Это же ставит под сомнение возможность свободного голосования и честного подсчета!

Искренне так, запальчиво даже говорит. Нажимая, как учили, на каждое четвертое слово - чтобы видно было: бумага, подготовленная обслугой, содержит его собственные выстраданные мысли.

Которым не сочувствовать невозможно. Действительно, думаешь, безобразие какое; бывают же такие бессовестные - устраивают всенародное голосование на оккупированных территориях! где вооруженное сопротивление! где выстрелы гремят каждый Божий день!

И уже начинаешь мысленно аплодировать: есть у человека принципы; и он высказывает их начистоту, назло надменному соседу, причем забравшись в такую даль... Бросаешь взгляд на карту - вот он, город священных коров, от Москвы часов пять лету, если по прямой, наискосок через Кавказский хребет. Стоп! у нас на северном Кавказе вроде бы тоже прошли недавно выборы! и как раз на территории, где тоже выстрелы гремят. И ничего. Все обошлось просто прекрасно. Этот же самый властитель дум, точно так же нажимая на каждое четвертое слово, публично изъявлял свое удовольствие: надо же, до чего однозначно выразил свою свободную политическую волю чеченский народ! Значит, у иракского тоже есть шанс, - или как?

И я перестаю мысленно аплодировать. И вспоминаю, наоборот, что днем раньше носитель принципов посоветовал народу Украины забыть о прошедших там выборах (дались ему эти выборы!) и провести новые. С какого такого, спрашивается, перепуга? Ведь и случившиеся были очень хороши: ваши наблюдатели разгласили на весь мир, что в жизни своей не видели ничего справедливей и честней. И вы увенчали законного победителя, дважды поздравив его от всего сердца. Или не от всего? Но разве первое слово не дороже второго? В крайнем случае, второе - разве не дороже третьего?

Ничего подобного. Главная номенклатурная добродетель, пресловутая взвешенность, в одночасье забыта. Руководящие лица наперегонки прыгают из котла с кипящим молоком в котел с ключевой студеной минералкой. Хотя несомненно, что и обратно не слабо.

Организм, который два, что ли, месяца тому с помпой плавал в Абхазию на шашлыки-чебуреки: подумаешь, гос. граница! плевать на условности! что за церемонии между своими! - сегодня, вздев соответствующую маску - пасмурную, - вещает: из Абхазии поступают оружие и наркотики! скорей запрем наши священные рубежи!

На историческом пятом съезде "Единой Кормушки" случилось и вовсе удивительное: тянитолкай с угрозой заглянул себе в глаза. И зарычал: доколе? Как с народом обращаешься, жвачное? Где это видано: минимальная зарплата - жалкие шестьсот деревянных? Вот разорву тебя за это на клочки - будешь знать!

То есть перед нами абсолютно клинический случай: бред раздвоения коллективной личности. Выдумав и единогласно утвердив какую-нибудь пакость, гурьбой переходят в соседнее помещение и там единогласно же осуждают ее.

Дескать, подлецы мы, подлецы, как же нам не стыдно. Исполняем ну буквально все капризы клиента, еще и предугадать стараемся.

Но, правда, юридическое подсознание тоже не молчит. Сочиняет себе в утешение законы: не проститутка виновата, и не гаишник, а тот, кто настолько порочен, что платит им...

Слушаешь все это, вцепившись в собственную крышу двумя руками: чтобы не съехала. Напоминаешь себе изречение средневекового какого-то политтехнолога: несчастней всех было бы такое государство, которым взялся бы руководить добродетельный гений. Хоть с этим у нас порядок.

Но, что ни говорите, бездарность - тоже огромная разрушительная сила. И вот именно оттого, что представляет собою раздробление ума, его способность разбегаться, как ртуть из разбитого термометра, по углам. Испаряясь в атмосферу. Кроме пылесоса, взять нечем.

И Верка Сердючка пляшет в пользу Януковича.

И Зураб Церетели ваяет против СПИДа (хотя лично я никогда бы не подумал, что и резина покорится этому мастеру).

И жилконторы преобразуются в акционерные общества, типа Домби и сыновья.

И в метро - не более двух жетонов в одни руки.

И колоннада Казанского собора - если посмотреть от бывшего Дома книги, - больше не сквозит, как роща: взгляд упирается в стенку многоэтажного комода, он же многофункциональный коммерческий центр педагогического, не поверите, университета. Так на заборе написано. Расходится, говорю вам, расходится ум, куда ни взглянешь.

Вот украинцам, похоже, надоела бездарная жизнь. И они включили пылесос.

Ах, как обидела Ее Превосходительство нас, питерское старичье!

Мы хоть и отбросы сексотского вашего капитализма, хоть и сосланы благодарной отчизной навеки на это самое (как его по-научному? древнегреческий такой корень, от которого и кликуха: пе-ни-си-онеры), - а все же не следовало бы с нами так. Беззубой мордой в лужу, якобы нами напруженную: вот тебе, грязный дожитель! вот тебе! будешь еще? будешь?

Я, понятно, не включаю никогда 5-й канал - нет на это моего здоровья, - но прекрасно представляю, спасибо радиоточке, как это выглядело.

Сперва, как полагается (поправьте, если ошибаюсь - т.е. если придворный обычай в нашей губернии претерпел изменения), - так вот, сперва Ее Превосходительство (в чем-нибудь не самом ярком, деловитого кроя) приняла полдюжины слезниц. И тут же, не выходя из кадра, намылила несколько подчиненных черепов: сейчас же все исправить, и чтобы больше этого не было! смотрите у меня! беру на карандаш!

Подлечила, значит, вверенный отросток вертикали - а уж потом преподала и нам. Не созрело, говорит, население Петербурга, не доросло до своего начальства. Злоупотребляет открытостью нашей политики, нашей прямо по-детски близорукой доверчивостью.

Мы, говорит, в простоте своего сердца проболтались, что с Нового года будем драть за проезд в метро червонец вместо нынешних 8 рубликов, - воспитанный человек сделал бы вид, что ничего не слышал, - а вы?

А вы, говорит, - ну скупать жетоны! И уже в дырявых ваших фильдеперсовых чулках скопилось темных этих кругляшей 25 миллионов! Как же вам не ай-я-яй, выжиги, скупердяи! А еще называетесь петербуржцы!

Но ничего, говорит, мы вас проучим: устроим вам специальный такой, местный дефолт; просто-напросто аннулируем эти ваши накопления; введем с Нового года подземную валюту нового же образца. Чтобы вы этот обломчик запомнили до близкого конца своих дней - и закаялись садиться в карты с возлюбленным государством, священной державой.