Джеффри Робинсон - Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

По мере того как корпорации подменяли собой национальные государства, обслуживая рынки, которые эволюционировали, подобно амебам, становясь все более крупными, более мощными и более «разумными», наряду с глобализацией экономики происходила глобализация преступного мира. От территориального контроля освобождались не только глобализованные биржи, но и терроризм и организованная преступность. Движущей силой и того, и другого, и третьего являются деньги, и хотя они были политической силой всегда, никогда ранее людям с преступными замыслами не было так легко управлять их энергией. В неразберихе глобальных потоков товаров, услуг, людей, идей и «мегабайтных баксов», отражающихся лишь на мониторах компьютеров и не зависящих ни от центральных банков, ни от географии, транснациональная организованная преступность и террористические банды типа «Аль-Каиды» обрели возможность действовать далеко за пределами мест своего базирования.

В глобализованном мире XXI столетия на планете постоянно циркулирует 600–700 млрд. грязных долларов. Их львиная доля — наркоденьги, но поскольку преступность и терроризм — близнецы, все труднее становится провести границу между наркоденьгами и деньгами террористов. Временами это оказывается одним и тем же. И чаще всего звеном, связывающим их воедино, является оружие — пистолеты для убийств, автоматы для мятежей, оружие массового уничтожения для проталкивания политических идей.

В глобализованном мире XXI столетия наркотики, оружие и грязные деньги стали Святой Троицей. Единые в трех лицах, они распространяются по системе, подобно вредоносному вирусу, порождая преступность и террор, плодя бесчисленные офшоры в недрах легального финансового мира. Организованная преступность и глобальный терроризм действуют бок о бок, оперируют одной и той же «валютой» — наркотиками, бриллиантами, делящимися материалами — и пользуются услугами одних и тех же банкиров.

До 11 сентября многие европейские и североамериканские политики считали терроризм, финансируемый из-за рубежа, чем-то существующим только в других странах, и полагали, что организованную преступность следует рассматривать как явление местное. Причины этого очевидны: они все равно мало что могли противопоставить глобальному терроризму, кроме заседаний в комитетах, выпуска отчетов и указывания пальцем. Объявление преступности локальной проблемой казалось решением. Установление в обществе правопорядка — одно из проявлений суверенитета. Государство заявляет: на территории, очерченной некой воображаемой пограничной линией, вы не можете вести себя так-то и так-то. Поэтому, когда политики принимают законы и выделяют средства на поддержание правопорядка, чтобы остановить и наказать нарушителей на этой территории, они напоминают старых генералов, продолжающих воевать на прошлой войне. В глобализованном мире XXI столетия те, кто не соблюдает закон, создают богатство и укрываются за пределами досягаемости.

Появление на улицах большего числа полицейских позволяет сократить число старушек, лишившихся своих сумочек, но совершенно не влияет на реальную преступность и реальный терроризм. Для политиков это лишь повод в очередной раз заявить, что показатели преступности снижаются, а они достойны переизбрания, потому как именно снижение показателей преступности и было обещано. Когда узнаешь, что оборот преступного и террористического бизнеса, составлявший 100–300 млрд. долларов в год в начале 1990-х годов, к концу десятилетия вырос до 600–700 млрд., закрадывается подозрение, что политики не знают, о чем говорят.

Похоже, что в большинстве случаев так и было вплоть до 11 сентября.

Невнимание, некомпетентность и узкое «местное» мышление позволяют специалистам по отмыванию денег, преступникам, банкирам, аудиторам, брокерам, агентам по созданию компаний, финансовым консультантам и юристам богатеть за счет грязных денег. Эти 600–700 млрд. долларов составляют жалкие 10% того богатства, которое сегодня прячется в офшорах. Иными словами, в офшорном мире вне досягаемости западных законов и вне поля зрения западных правоохранительных органов сейчас вращается 6–7 ТРИЛЛИОНОВ долларов, а это число с двенадцатью нулями. Эти деньги укрыты от контроля с помощью тех же банкиров, аудиторов, брокеров, агентов по созданию компаний, финансовых консультантов и юристов при сознательной поддержке десятков правительств, т. е. с помощью самой системы, которая как раз и должна их контролировать.

Из 190 юрисдикций, входящих в ООН, по меньшей мере в 65 разрешены секретные банковские операции, которые в некоторых случаях абсолютно непрозрачны. По оценкам, в офшорном мире действуют 4000 банков, большинство из которых физически не существуют. Швейцарские банки, когда-то знаменитые своими номерными счетами, больше не возглавляют эту лигу. Десятки других юрисдикций делают это лучше, чем Швейцария, более эффективно и с гораздо меньшим риском обнаружения. Причина чисто коммерческая: секретность идет нарасхват.

Стоит ли удивляться тому, что дискуссия об уничтожении секретности в любой из этих юрисдикций начинается с живописания мук голодной смерти и дальше этого никогда не идет.

Большинство офшорных центров имеют две общие черты: стремительный рост населения и ограниченные природные ресурсы. Сборы с банков и компаний растут быстро и становятся важным источником дохода. Отрасль, которая его приносит, не загрязняет окружающую среду и не требует значительных трудовых ресурсов. До тех пор, пока банкам и компаниям запрещено вести бизнес в стране регистрации, население последней защищено от мошенничества и обмана со стороны подставных банков и международных деловых корпораций (МДК).

Все это окружено законными финансовыми учреждениями, которые взимают солидные гонорары за предоставление специальных услуг, эвфемистически называемых «частным банкингом». Под стягом налогоэффективного инвестирования, избежания налогообложения и свободы действий крупнейшие банки мира предлагают эти услуги клиентам, согласным платить. То, что банковская тайна не имеет законного права на существование в Великобритании, Австралии или Новой Зеландии, не мешает английским, австралийским и новозеландским банкам предлагать эти услуги своим самым богатым клиентам. Среди последних попадаются и законопослушные предприятия, взаимодействующие с офшорным миром как на вполне легитимных, так и неправомерных основаниях. В этом смысле нет никакой существенной разницы между деньгами мафии, «Аль-Каиды» и Enron.

В первые месяцы после прихода в Белый дом администрации Буша — администрации, связанной с техасской нефтью, — официальные власти США закрывали глаза на отмывание денег на Карибах и использование его в качестве инструмента уклонения от налогообложения. Видимо, не случайно в это же время техасская энергетическая компания Enron боролась за выживание, создавая офшорные компании — «почтовые ящики», которых у нее насчитывалось не менее 3000. В Enron их называли «корпоративными филиалами» и «товариществами». Они были нужны по двум причинам: чтобы уйти от налогов (это компании удавалось на протяжении четырех из последних пяти лет) и скрыть от регулирующих органов, аналитиков и акционеров операции руководства с деньгами компании (попросту воровство).